Андрей что-то говорил, стоя над нею, но Ева не слышала его. Слова уходили в землю, в вечную тьму. И она, подняв голову, хорошо видела, как они вылетали из его рта, как их подхватывал черный вихрь и втягивал в бездонную воронку. А вместо лица Андрея наблюдала страшный оскал смерти.
Сильная дрожь пробивала Нарлинскую. У нее не было сил смотреть в умирающие глаза собаки. Это было ужасно. Сбивчивым голосом произнесла:
— Зачем?
С трудом разобрав вопрос, Андрей равнодушно ответил:
— Случайно.
Ева продолжала гладить голову собаки, которая уже сделала последние вздохи и испытала последние судороги. Девушке показалось, что она увидела в этот момент, как от тела собаки отделилась ее душа и ушла в бесконечное пространство.
Слезы застилали глаза Евы. Краска с ресниц поплыла по щекам. Но все это уже не имело никакого значения. Андрей взял ее за плечи и насильно оторвал от собаки:
— Что с тобой, красавица моя? Это же обыкновенный пес. Бездомный и безродный!
— У него была своя жизнь! — Ева испуганно смотрела на Андрея сквозь пелену слез.
— Кому нужна его жизнь? — как можно мягче заметил Ватюшков. — Что изменилось оттого, что его не стало? — он достал из кармана носовой платок и промокнул слезы Евы.
Прекратив плакать, она тяжело вздохнула:
— Да, ты, наверное, прав. Ничего не изменилось. Я просто устала. Я очевидно устала. Все в жизни происходит случайно, Андрей. Все мы бездомные и безродные в нашей жизни. Со всеми нами произойдет что-то похожее случайно. Как с этой собакой.
— Ты просто не остыла еще после спектакля! В тебе мучается героиня пьесы! — Ватюшков заботливо прижал ее к себе.
— Возможно, но мне так жалко собаку! — Нарлинская с грустью оглянулась на ее туловище.
— Никогда не жалей о том, что произошло! — Андрей потянул девушку к машине. — Тем более, если этого изменить нельзя! Забудь! У каждого свой конец. У собак — тоже.
Когда подъехали к ее дому, на душе у Евы было уже спокойно и ясно, точно не было случая с собакой. Она опять ощущала себя большой актрисой, способной покорить мир.
Следом к подъезду подкатил автомобиль с охраной. Один из охранников выскочил, быстро подхватил охапку цветов и понес наверх за Андреем и Евой.
Нарлинскую всегда, как ребенка, радовали цветы, особенно, когда их было много. Они давно для нее стали показателем ее популярности. Так хотелось, чтобы все вокруг обожали ее не только как талантливую исполнительницу ролей в спектаклях, но как неотразимую красавицу, на которую приходят в театр полюбоваться.
Если цветов было меньше обычного, то Еве не думалось, что роль сыграна хуже, чем могло быть, она сразу смотрелась в зеркало, и в голову приходило, что она, наверно, становится неинтересной, теряет красоту и внешнюю привлекательность. Это было для нее ужаснее всего.
В таких случаях цветы не приносили радости, они угнетали ее, и ей хотелось, чтобы их не было вовсе. Однако такие мысли были лукавством, поскольку без цветов от поклонников после спектаклей она себя уже не представляла. Если бы цветов не было совсем, она бы просто сошла с ума от этого.
Сегодня цветов было много. Сегодня цветы доставляли радость. И что это за слабость такая появилась у нее, когда увидала раздавленную собаку с вывалившимися кишками? Какая глупость. Зачем ей нужна эта собака? Нашла, чем забивать голову. Все прекрасно! Все изумительно хорошо! Все, как должно быть!
Сбросив в прихожей туфли, она прошагала в комнату. Настроение было приподнятым.
Андрей любовался ее изменившимися глазами, сияющим лицом. Он прошел в кухню, достал из холодильника неполную бутылку с коньяком, плеснул понемногу в бокалы и направился с ними к Еве.
Та успела наполовину раздеться, раскидав вещи по полу. Она неизменно делала так после спектаклей. Сбрасывала с себя все прямо там, где стояла и бежала в душ. Ватюшкову это нравилось. Его восторгу не было предела. Вид ее голого тела приводил Андрея в трепет.
Глядя на нее сейчас, он выдохнул:
— Ты очаровательна, красавица моя! — протянул бокал с коньяком. — За твой успех, моя красавица!
Она взяла. Коньяк в бокале качнулся. Повторила:
— За мой успех!
— За твои чудные глазки! — добавил он.
— И за мой талант в придачу! — дополнила она.
Коснувшись пальцами сперва ее груди, потом живота и красивых бедер, Андрей поправил:
— За все твои таланты, моя красавица!
Ей понравился его намек, что она талантлива не только на сцене, но и в постели, и подумалось, что кроме сказанного она талантлива вообще во всех делах. Сделала небольшой глоток из бокала.
Андрей одним глотком осушил свой.
Улыбнувшись, Ева поставила недопитый коньяк на стол, и, юркнув мимо Андрея к двери, побежала под душ.
Вернувшись в кухню, Андрей налил себе еще, медленно с удовольствием выпил. Под душем Ева была долго, Андрей за это время наливал себе дважды и с каждым глотком ощущал приливы сил.
Потом в спальне на комоде заметил фотографию, которая здесь находилась давно и примелькалась так, что он уже не обращал на нее взора. Но сейчас внимательно присмотрелся.
На фотографии была их четверка: Ева, он, Думилёва и Дорчаков. Андрей вспомнил, как появилось это фото.
Тогда Нарлинская только начинала карьеру под их опекой. Они праздновали ее дебют на сцене этого театра. Пьеса была небольшая, но вся нагрузка в пьесе лежала на плечах главной героини, которую играла Ева. Она справилась с ролью, хотя Евгения пожурила девушку за некоторые плохо сыгранные моменты. И взвалила всю вину на Дорчакова, что именно тот плохо исполнил свои обязанности, готовя Евин дебют. Антон подергался, подергался и проглотил ее выговор.
Андрею же Ева понравилась сразу, когда Евгения только ввела ее в их круг. Он мгновенно привязался к ней. Потому этот дебют для него что был, что не был. В театральных тонкостях он не разбирался. Смотреть пьесы не очень любил. Сценические постановки называл болтологией.
Однако эту пьесу, любуясь Евой, смотрел от начала до конца. Но спроси его после спектакля, о чем была пьеса и какие роли исполняли актеры, он бы не ответил. И уж тем более не мог заметить, в каких местах сфальшивила Нарлинская. Это дело знатоков. А ему было просто смешно, как можно было заметить, что десяток слов в каком-то месте не так произнесены, пропущен вздох и не сделана улыбка на лице.
Тем не менее, в общем, все были удовлетворены игрой Евы и поздравляли ее.
И тогда же Думилёва предложила сделать снимок, чтобы у Нарлинской осталась память о дебюте, чтобы она всегда видела, какой робкой и скромной была вначале. Именно таким и было лицо Евы на этой фотографии.
У Дорчакова на фото было расстроенное лицо с некоторым недовольством в глазах. Это выговор Думилёвой подпортил ему внешний вид. Антон не успел привести в порядок свою физиономию.
