– Ага, нервотрепка ужасная, – со смешком согласилась я. – Хуже того, я заранее подала заявления. Со дня на день получу ответ.
Разумеется, я подала заявление в Калифорнийский университет в Санта-Крузе, а затем в Калифорнийский университет в Сан-Франциско, в Джорджтауне, Бейлоре и напоследок в университет Цинциннати. Меня тошнило от волнения при одной только мысли о том, чтобы получить письмо с университетом Санта-Круза на конверте.
Ривер неправильно истолковал блеск в моих глазах. Он улыбнулся, и я снова увидела намек на его беззаботное очарование. Привычная уверенность звездного квотербека, который может заполучить любую девушку, какую захочет.
Так почему я?
– Просто пообещай мне, что подумаешь об этом, хорошо?
Он наклонился, поцеловал меня в щеку и оставил наедине с ощущением тепла его губ и легкой колкости щетины.
Я вздохнула. Я уже думала об этом. О нем. Но проблема размышлений о Ривере Уитморе состояла в том, что мои мысли сразу же обращались к Миллеру Стрэттону. Он поселился в моем сознании и моем сердце, и больше ни для кого не оставил места.
Слишком поздно. Я влюбилась в своего лучшего друга, но уже слишком поздно.
– Эй, – окликнула меня Шайло, шагая рядом со мной после школы на следующий день. На ней были широкие брюки и льняная рубашка без рукавов, по точеной шее струились косы. Замысловатые металлические украшения ее собственного творения блестели в лучах заходящего солнца. – В последнее время тебя не поймать.
– Прости. Занята в школе, а теперь еще и футбольные тренировки начались. Скоро первая игра. – Я покосилась на подругу. Она всегда отличалась красотой, но в последнее время прямо сияла. – О тебе я могу сказать то же самое. У меня такое чувство, что мы не виделись целую вечность. Чем ты занималась все это время?
«И с кем?»
– Потому что мы и правда не виделись вечность, – заметила она, уходя от вопроса. – Но мы сейчас говорим о тебе. А точнее, о тебе и Миллере.
Я остановилась и покачала головой.
– Нет никаких «меня и Миллера». Забыла Осенний бал? Еще раз пересказать?
– Не язви, это не в твоем стиле, – она поджала губы. – Ладно, давай договоримся. Я была терпелива и с тобой, и с Миллером, и со своей подругой Эмбер, но всему есть предел.
– Что это значит?
– Это значит…
Озорная улыбка исчезла с ее губ, когда она что-то заметила у меня за плечом. Я обернулась, и у меня сдавило горло при виде Миллера и Эмбер, идущих за ручку перед школой. В груди словно возник тяжелый камень. Она говорила по телефону, а он смотрел куда-то вдаль. Они шли как можно дальше друг от друга, если не считать соединенных рук. Как будто только благодаря этому они не расходились по разным сторонам.
Шайло легонько сжала мою ладонь, возвращая внимание к себе.
– Видишь этот язык тела? Они похожи на счастливую влюбленную пару?
Я вздрогнула от ее выбора слов.
– Это всего лишь момент времени.
Кто знает, какие они наедине?
Ночью. В его постели.
Боже, у меня не было никакого права чувствовать от этой мысли такую боль в своем глупом сердце. Конечно, он уже потерял с ней девственность. Или, черт побери, с кем-нибудь другим, пока я три года держала его во френд-зоне. И имел на это полное право.
Он и так достаточно долго меня ждал.
– Эй, – окликнула меня Шайло, отрывая от мрачных мыслей. – Я знаю, какие они наедине, потому что они оба мне рассказывают. Одним словом, он несчастен. И она тоже расстроена и на грани того, чтобы порвать с ним.
После слова «несчастен» я уже ничего не слышала.
– Несчастен? Но зачем тогда остается с ней? Зачем встречаться?
Голос Шайло смягчился.
– А ты как думаешь? Чтобы забыть тебя.
Мне понадобилось мгновение, чтобы осмыслить ее слова. Я сглотнула слезы.
– Я не знаю, что сказать, Шай. Теперь они вместе и…
– Поверь мне. Это не серьезно.
– Осенний бал показался мне вполне серьезным.
Она вздохнула.
– Знаю. Я просила Миллера не связывался с Эмбер, но он все равно поступил по-своему. А теперь изо всех сил старается быть хорошим парнем. Уверена, она ему даже нравится, но совсем не уверена, что он когда-нибудь сможет тебя забыть.
Я постаралась сохранить нейтральное выражение лица и ровный голос.
– Тогда почему продолжает встречаться?
– Потому что поступает благородно. Потому что в тот вечер все зашло слишком далеко, и он не хочет бросать ее. Потому что он хороший парень, даже если упрямый до чертиков. – Она изогнула бровь. – У вас это общее.
Я покачала головой.
– Что же мне теперь делать, Шай? Вмешаться в их отношения, а что потом? Что будет дальше? Мой страх того, что мы окончательно друг друга потеряем, не исчезнет по мановению волшебной палочки.
– Ну да. И как тебе удается даже не разговаривать с ним? Он несчастен, но и ты тоже. Ни один из вас не способен быть счастливым друг без друга. По крайней мере, вам стоит хотя бы наладить свою дружбу. Начните с этого и посмотрите, что будет.
– Откуда ты вообще знаешь так много о нем и Эмбер? От нее?
Шайло зашагала вперед, и я поспешила за ней.
– И от него. С двух сторон, как стерео.
– А Миллер… много тебе рассказывает?
– Вроде того. Я тусовалась с так называемыми Пропащими Ребятами в их хижине на пляже под утесами Лайтхаус.
Я почувствовала укол ревности.
– Я не знала, что у них есть хижина.
– Потому что ты была занята своей подготовкой к колледжу и учебой и не разговаривала с Миллером. – Она улыбнулась и отвела взгляд. – Там мило. Костры по ночам… Парни пьют пиво и большую часть времени ведут себя как свиньи, но там все равно… классно.
– Тебя Миллер пригласил?
– Нет, Ронан.
У меня глаза полезли на лоб.
– Неужели? С каких это пор вы дружите? Он сидит рядом с тобой на уроке истории, но вы никогда не разговариваете.
Она махнула рукой.
– Он просто засранец. Я едва терплю его общество, но это того стоит. Можно сидеть и любоваться океаном, а запах пляжного костра несравним ни с чем. И я говорю все это потому, что тебе тоже давно пора там быть.
– Я не пойду туда, где меня не ждут, Шай, – сказала я. – Пускай я и опозорилась тогда на Осеннем балу перед всей школой, у меня все еще осталась капля достоинства.
– Кстати, Миллер сказал мне, что Эвелин Гонсалес украла твой телефон той ночью, взяла видео, где он поет «Все, чего я хочу», и выложила его в своем видеоблоге.
