– Это замечательно, Вайолет. – Он коротко и напряженно обнял меня. – Я так тобой горжусь.
– Спасибо, – осторожно ответила я. – Ну… нам нужно обговорить дальнейшие наши действия.
– Да, нужно. Лучше позови сюда свою мать. – Его голос звучал так, словно он вызвал к себе палача.
– Она ушла отдохнуть с друзьями с работы. Написала, что вернется поздно.
Он вздохнул и ослабил галстук, опустившись на стул рядом со мной.
– Может, это и к лучшему. – Он посмотрел на стопку писем. – Прости меня, тыковка. Я пытался.
Мое сердце ухнуло вниз.
– Что ты имеешь в виду?
– Обещание, которое мы дали тебе на твое двенадцатилетие. Больше всего на свете мне хотелось его выполнить. Но… Я не смогу. Прости.
Я откинулась на спинку стула, меня как будто ударили.
– Ладно. Насколько все плохо?
Его глаза, такие же темно-синие, как у меня, смотрели тяжело и измученно.
– Не очень хорошо. Не хочу вдаваться в подробности…
– А я хочу услышать подробности. Я слишком долго молчала, кивала и соглашалась с вашими уверениями. Папа… – Я вцепилась в рукав его пиджака. – Просто расскажи мне правду.
– Тебе не нужны все эти мелочи, – произнес он. – Но да, в последнее время дела обстоят не лучшим образом, и нам приходится брать деньги из разных источников, в том числе с твоего счета. Я работал над одним проектом, который должен был покрыть все расходы, но он… провалился. Прости. Мне очень жаль, милая.
Он был на грани слез.
– Я так и знала, – воскликнула я. – Почему-то всегда подозревала. Я подала заявку на стипендию, но стипендии по успеваемости и заслугам получить тяжело, и ни одна не покроет расходы. Мне понадобится финансовая помощь
[12]. – Я недовольно посмотрела на отца. – Она же мне понадобится? Ты никогда мне ничего не рассказывал. А теперь говоришь, чтобы я не волновалась. Я доверяла тебе и маме…
Боже, Миллер был прав. Слишком глупо строить будущее на доверии.
– Знаю, – произнес папа. – Но я был так близко. Успех проекта не вызывал сомнений…
– Какого проекта?
– Приложение, над которым я работал. Но возникли… проблемы с патентами. – Он махнул рукой. – Это неважно. Важно все исправить. Мне так не хотелось, чтобы ты начинала свою взрослую жизнь с огромных долгов. – Он слабо изобразил оптимизм, от которого сердце раскалывалось на части. – Но, я уверен, есть и другие стипендии, на которые ты имеешь полное право. Более чем достаточно.
– Есть, – медленно ответила я. – Но сроки подачи заявок на большинство из них, вероятно, прошли или вот-вот пройдут. У меня нет времени.
– К осени. Но можно подать заявку на весну следующего года.
Я встретилась с ним взглядом, и глаза защипало от слез. Мы оба знали, как я надрывалась столько лет, чтобы вырваться вперед. Если я собираюсь стать хирургом, то придется провести в Медицинской школе большую часть юности. А мне хотелось как можно скорее покончить с учебой, начать карьеру и завести семью.
– Хорошо, – произнесла я, выпрямляясь и смаргивая слезы. Я собрала письма и соскользнула с табурета. – Подам заявку на финансовую помощь и посмотрю, какие стипендии еще открыты.
– Вайолет, подожди, – остановил меня папа. – Я знаю, что облажался, но, пожалуйста, поговори со мной.
Мое сердце готово было разорваться. Я никогда не видела своего большого, сильного отца таким поверженным. Это напугало меня до смерти. И я знала, что он еще чего-то недоговаривает.
Я подняла письма.
– Это отстой и дикое разочарование, но я справлюсь. Вот только ты не дал мне возможности подготовиться, потому что не был со мной честен. Ни в вопросе денег, ни в вопросе вас с мамой.
– Я знаю. Но это… сложно. Меньше всего нам хотелось причинить тебе боль.
Хотелось сказать ему, что мне было больно каждый раз, когда они ссорились. Каждый раз, когда били посуду или хлопали дверьми. Но Миллер вместо меня наорал на них, и ничего не изменилось.
– Я устала, – выдавила я, глотая слезы. – Футбольная тренировка вымотала.
– Ладно. Спокойной ночи, Вайолет, – сказал он. – Прости.
Не так давно мне бы еще хотелось броситься к нему в объятия, поплакать у него на плече. О Миллере. Как в детстве. Когда они с мамой были счастливы. До того, как они оба превратились для меня в незнакомцев.
Но я не сказала больше ни слова и ушла в свою комнату. Я уже сама себя не узнавала.
На следующий день в школе я старалась не выделяться. Хоть и сказала папе, что устала, все равно допоздна не ложилась спать. Подала заявку на финансовую помощь и изучила сроки стипендий у всех принявших меня университетов. Затем отправила по электронной почте письмо своему куратору с просьбой о срочной встрече после обеда.
Я как раз шла на эту встречу и чуть не врезалась в Эвелин Гонсалес.
– Привет, куколка, – поздоровалась она с торжествующей улыбкой. – Давно не виделись. Ты была так занята. У меня такое чувство, что мы не виделись целую вечность.
Я смерила ее холодным взглядом.
– Так вот в чем причина? Или тебе было стыдно показываться с девушкой, которую на глазах у всей школы кинул капитан футбольной команды? – Я не дала ей ответить. – Кстати, про бал, ты когда-нибудь собиралась мне рассказать, что украла видео Миллера с моего телефона?
– Вау, сколько агрессии. Что случилось с милой Белоснежкой? И вообще, я ничего не крала. Ты выложила видео в интернет. Свободная рыночная экономика.
Я скрестила руки на груди.
– Она не совсем так работает, ну да ладно. А как насчет того, что ты удалила его из моего аккаунта на YouTube?
– Так было нужно. И вообще, в чем проблема? Я сделала Миллеру одолжение. Если ты еще не заметила, я помогаю превратить его видео в сенсацию. Хотя это и не так трудно. – Она провела языком по нижней губе. – Он действительно прекрасный образец мужчины.
Я напряглась, и по венам забурлило отвратительно чувство.
– Я в курсе его внезапной популярности. Посмотрела свое видео на твоем канале. Забавно, вы все так плохо к нему относились, пока не выяснилось, что от него можно что-то поиметь.
– Чувство собственничества, да? Как мило. Разве ты не хочешь, чтобы он стал мегапопулярным?
– Конечно, хочу. Но заниматься модным видеоблогом совсем не в его стиле. И вряд ли отвечает его желаниям.
– А теперь все изменилось. Он тебе не сказал?
Я взяла себя в руки.
