– Перестановочка в кишках, – ляпнул я, пытаясь рассмешить Вайолет, когда ей хотелось плакать. Она не выпускала мою руку, и меня снова накрыло старым чувством вины за то, что я снова заставил ее пройти через это.
В то утро она почувствовала, что я проснулся, подняла голову и устало улыбнулась.
– Привет.
– Где мама?
– Она спустилась в кафетерий за кофе. Как себя чувствуешь?
– Готов отсюда свалить.
– Сказали, что уже скоро. Может быть, завтра.
«Потому что донора нет».
Она грустно улыбнулась, не глядя мне в глаза.
– Ви, что случилось? Помимо… – я махнул рукой. – Всего этого.
– Ничего. Просто устала.
– Ты забываешь, что я досконально изучил твою мимику. Что-то не так, и дело не только в моих дерьмовых почках.
Вайолет сделала вид, что задумалась.
– Это случаем не панк-группа такая? «Дерьмовые Почки»? Мне кажется, они были хэдлайнерами фестиваля «Burning Man»…
– Ответь мне.
Она смахнула с простыни соринку.
– Я проверила, смогу ли стать донором для тебя. И твоя мама тоже. Но мы несовместимы.
Я притянул ее к себе.
– Не согласен. Думаю, что мы идеально совместимы, черт подери.
Вайолет фыркнула от смеха и забралась на кровать, стиснув меня в объятиях. Она положила голову мне на грудь, и мы лежали в относительной тишине пикающих аппаратов, я гладил ее по волосам, черным на фоне белой футболки.
– С тобой все будет хорошо, Миллер, – произнесла она. – Я позабочусь об этом.
– Ты действительно решила отказаться от хирургии?
– Я не отказываюсь, просто меняю направление. Мне предначертано заботиться о тебе, чем я и займусь. Есть гемодиализ, который можно делать дома. Изучу, что смогу, пока будем ждать донора.
Я прижался губами к ее волосам, целуя ее и крепко обнимая. В ее устах это звучало проще, чем будет в реальности. Донорских органов не хватало; я мог ждать годами, и мы оба это знали.
На следующий день я собирал свои вещи, готовясь к выписке, а Вайолет тем временем разбирала все воздушные шары, букеты и стопки поздравительных открыток от поклонников, которые толстым слоем усеивали подоконник.
– Как будто кто-то обнес целый магазин подарков, – заметил я.
– Твои фанаты тебя любят. – Вайолет показала мне карточку. Моя фотография в Зеленой комнате Ки-Арены. – От Сэма. Не читай, как он ее подписал, если не готов плакать дня три напролет.
– По какому поводу плакать? – В палату вошел доктор Монро со странной натянутой улыбкой на лице. – Никаких слез, я принес хорошие новости. Мы нашли совместимого человека.
Вайолет выронила фотографию. А я уронил футболку, которую складывал в небольшую дорожную сумку.
– Что? Уже?
– Нужно сделать еще несколько анализов, но я уверен, что операцию можно назначить на после- завтра.
– Это потрясающе! – воскликнула Вайолет, и ее лицо озарилось надеждой. – О господи…
– Но Донорская сеть предупредила, что время ожидания может растянуться на годы, – недоверчиво произнес я. – И уже нашли донора?
– Для одной почки и части поджелудочной железы – да.
Мы с Вайолет переглянулись.
– Значит, это от живого донора, – заметил я. Оказалось, что поджелудочная железа, как и печень и легкие, может быть разделена на части, чтобы дать реципиенту часть органа без вреда для донора.
Доктор Монро качнулся на каблуках.
– Это изменит твою жизнь, Миллер.
Больше никаких уколов инсулина, скачков показателей…
– Кто? – спросил я, холодея. – Кто донор?
Доктор Монро замялся.
– Боюсь, я не могу рассказать большего. В подобных ситуациях конфиденциальность имеет первостепенное значение…
– Скажите мне.
– Миллер, я…
– Это мой отец. Донор – мой отец. Верно?
Выражение лица доктора Монро изменилось, он слегка поморщился, и я понял, что прав. Я опустился на кровать.
– Вот дерьмо…
Доктор прокашлялся.
– Протокол предписывает, чтобы ты все обсудил с Элис из Донорской сети, прежде…
– Нет, – отрезал я, поднимаясь на ноги. – Скажите Элис… скажите Рэю, что мне не нужны его гребаные подачки. Подождите, вы сказали, что операцию можно провести через два дня? – В жилах закипала кровь. – Он здесь, да?
Вайолет подошла и осторожно положила руку мне на плечо.
– Миллер, давай успокоимся…
На лице доктора Монро появилось сочувственное выражение.
– Я понимаю, что ситуация довольно сложная…
– Ни хрена она не сложная, – рявкнул я. – Наоборот, до смешного простая. Мне не нужна его помощь. Скажите ему, чтобы он валил туда, где провел последние семь лет, и пусть там и остается.
– У тебя есть право отказаться от процедуры, – примирительно сообщил доктор Монро. – Но я должен предупредить тебя, что если откажешься, то потеряешь много времени, прежде чем найдется подходящая пара. И при этом будешь страдать от постоянных скачков показателей, усугубляемых хронической почечной недостаточностью. Тебе придется трижды в неделю по четыре часа проводить на диализном аппарате, пока не найдется донор. – Выражение его лица смягчилось. – Он тебе идеально подходит, Миллер. Шанс один на миллион. Пожалуйста, подумай как следует, прежде чем принимать какие-либо решения.
Я стиснул зубы и подождал, пока он уйдет. Вайолет вложила свою руку в мою ладонь.
– Миллер…
– Ни за что на свете.
– Послушай доктора Монро.
– Я слышал, что он сказал, и не собираюсь этого делать, Ви. Когда папа ушел, я поклялся не иметь с ним никаких дел, что бы ни случилось. Никогда. И я держал слово. Позаботился о маме и… – От переполнявших меня эмоций было трудно дышать. Глаза защипало. – Это неправильно. Дико неправильно, что он появляется после стольких лет. Да еще ради этого? Ради чертовой пересадки органов, от которой откажется только последний идиот?
Я прошел мимо нее и принялся мерить шагами небольшое пространство возле окна. Передо мной проплыл огромный блестящий шар с желтой радостной рожицей. Я отпихнул его в сторону.
– Знаю, – мягко ответила Вайолет. – Это много.
– Слишком. Я не могу сказать «нет», верно? Я чертов идиот, если откажусь. А если соглашусь, то предам все, ради чего так упорно трудился.
Она встала рядом.
