Исчерпывающий ответ. Хотя это мало успокаивает.
— Да не бойся так, ничего тебе не сделаю, я не Алия, бросаться с кулаками и биться в истерике не стану, — она мягко дружелюбно улыбнулась. Потом взяла с прикроватного столика какой-то тюбик и протянула мне: — Это мазь от ушибов.
— Спасибо, — хотела забрать.
Но Халима внезапно передумала:
— Или давай намажу сама? — открутила крышку, присела рядом со мной и принялась наносить мазь на моё лицо аккуратными движениями, втирая в кожу.
Подобная забота тоже удивляет, особенно на контрасте с поведением Алии.
— Ты красивая, — неожиданно произнесла, разглядывая меня с интересом.
Ещё больше засмущалась от этих слов.
— Сколько синяков… — покачала головой она, откидывая мои волосы назад (говорит о других отметинах, которые невозможно не заметить). — Надеюсь, Саид не бил тебя?
— Нет.
— Он — неплохой человек. Да, жёсткий и требовательный, порой грубый, с тяжёлым характером, ты только не перечь ему, и тогда не ощутишь на себе все грани его глубокой натуры. Это дельный совет.
«Халима точно не поможет вернуться домой…» — даже не стоит поднимать эту тему.
— И вас устраивает такая жизнь? — не могу не спросить.
— Решений своего мужа я не обсуждаю, воспринимаю как должное. Дочери — самое главное для меня.
— Сколько им лет?
— Девять и семь.
— Вам, наверное, нужно идти к ним, а вы возитесь со мной.
— У девочек сейчас занятия музыкой, учитель приехал. Зато после все вместе погуляем. Саид разрешил. Есть хочешь? — она показала на накрытый яствами стол.
Я неуверенно пожала плечами.
— Всё приготовлено под моим контролем, яда в еде нет.
— Вы думаете, Алия попытается отравить меня?
— Не сомневаюсь в этом. Глупая ведомая девчонка… ничего не понимает… — Халима разозлилась. — На всякий случай предупреждаю: держись от неё подальше. Не связывайся. Всё равно сбежать не получится. Просто смирись и живи. А когда родишь ребёнка — тем более, рваться на свободу не будешь.
— Что, простите?
— Ой… — она резко изменилась в лице. — Проговорилась… Саид так сказал, он хочет сына от тебя.
«Нет, нет, нет…» — только не это, и все предпосылки имеются. У меня есть максимум две недели на побег, потом будет поздно…
Глава 20
Мне искренне нравится Халима. Она спокойная, рассудительная, мудрая. Настоящая мать! — внимательная, заботливая, нежная, любящая женщина. А глядя на то, как общается с дочками, я пришла к выводу: причина её страхов кроется в девочках — боится лишиться их, возможности видеть, как растут, взрослеют. Они — для неё самое дорогое в жизни. Поэтому соглашается с любыми решениями Саида и готова мириться со своим положением.
Но если дела обстоят так, то почему сразу не рассказала мужу о сговоре? И об этом я не могла не спросить:
— Раз вы знаете обо всём…
— Диана, — Халима перебила меня, — я не хочу усложнять и без того непростую ситуацию. Хватает Алии с Фатимой и их «гениальных» планов, — с сарказмом произнесла.
— Вы же не виноваты.
— Поверь, Саиду будет всё равно, кто и в чём принимал участие, разбираться и вникать в подробности не станет — под «горячую руку» попадут все, и ничего хорошего из этого не получится. Как минимум, накажет — может в воспитательных целях прилюдно отстегать хлыстом, например, чтоб другим неповадно было, а как максимум — развестись.
«Какой ужас… Да уж лучше развод, чем терпеть подобное отношение» — хотя для восточной женщины это приговор.
— Я ведь сама попросила о помощи.
— Неважно. Даже если каким-то чудесным образом ты сбежишь, он найдёт тебя и привезёт обратно. Единственный вариант — если надоешь ему и захочет отпустить, а это маловероятно. У него есть ещё десять наложниц, но с тех пор как женился второй раз, муж почти никого из них не звал к себе в спальню, при этом ни от кого не отказывается: по принципу «моё — навсегда останется моим».
«Десять наложниц? Серьёзно?» — о гареме уже слышала, только масштабы не представляла.
— Поведение Алии ничуть не удивляет… — и, судя по всему, она считает, будто занимаю её место. Особенно на фоне того, что Саид поселил в своей комнате.
— Стремится быть главной. Строит из себя важную особу, а на самом деле — муж никого не выделяет. Впрочем, нет… — Халима дотянулась до моей руки и мягко сжала пальцы. Потом добавила: — Тебя явно выделяет, иначе мыслей о ребёнке не допустил бы.
«Опять разговор о детях подняла…» — пока мы ужинали, она неоднократно возвращалась к данной теме. И очевидно, пытается убедить меня в правильности всего происходящего.
Но я не могу смириться с этим… Не о такой жизни мечтала.
— Неужели, вы совсем не ревнуете, не обижаетесь, не злитесь на него? — выводить её на эмоции и провоцировать не собиралась, просто хочу лучше понять эту женщину. Тем более, когда проявляет столько внимания, причём не изображает дружелюбие, преследуя личную выгоду, в её действиях нет ни намёка на фальшь и притворство — из неё получилась бы хорошая подруга (хотя думать об этом странно, учитывая мой статус, в котором нахожусь здесь).
— А какой смысл? Изводить себя и мучиться… нет… Повторюсь, я полностью погружена в заботы о дочерях, большего и надо. Я абсолютно счастливая женщина. Честно.
«Вот это выдержка и чувство собственного достоинства» — Саиду повезло с первой женой. Жаль, что не ценит.
— Кстати, а ведь отец мужа из двойни. Может быть, у тебя родятся близнецы, — Халима улыбнулась. Говорит так, как будто это свершившийся факт.
— Я бы не торопила события… — шанс сбежать — не упущу. Найдут или нет? — как знать, а даже если и найдут, то на Родине есть, кому меня защитить.
— Забеременеешь — всё изменится, переосмыслишь своё положение. Ну а теперь, давай пить чай.
Спорить бесполезно. Она отстаивает интересы мужа, и сделает всё для того, чтобы он был доволен — чего, по сути, не скрывает, пусть не прямо озвучила, но многое указывает на это.
* * *
Владимир хмуро смотрит в окно, бесцельно разглядывая вечерний город…
Последние дни он пребывает в подавленном состоянии, настроение ни к чёрту — зол на себя. Все мысли только о Диане — никак не выходит из головы. В особенности запомнился один эпизод: как девушка оборачивается назад и словно ищет ответы в его глазах, а он позволил случиться несправедливости… кинул на растерзание «зверю»…
Вина гложет, разъедая изнутри, и не даёт ему покоя: если поначалу не задумывался о последствиях своего поступка, то сейчас совесть очнулась и медленно травит.
