Спаси меня, я погибаю…
В оковах вечной мерзлоты,
Где одиночество — тюрьма,
Где разбиваются мечты…
Там нет понятия «любить»,
Лишь лёд повсюду колкий,
Холодный дух там господин,
А в муках — дни так долги…
Он изощрённо душу травит,
Целуя в губы жидким льдом,
Душа немеет в тот же миг,
Согрей меня своим теплом!
Передо мною бездна воет…
В руках — замёрзшие цветы,
В глазах застыли капли слёз,
А где-то там остался ты…
Я знаю, ты ко мне придёшь,
Спасёшь из этой пустоты…
Согреет нежно твоё солнце,
Восстанет чувство красоты.
Тот мир растает и погибнет,
Исчезнет лёд с души, звеня,
Когда любовь твоя коснётся.
Спаси, спаси, спаси меня!*
Именно данные строки однажды родились экспромтом в бессонную ночь и лучше всего описывают происходящее со мной много месяцев назад… без НЕГО… Тогда такое неопределённое состояние, как угнетало, так и пугало, ведь подсознательно стремилась к НЕМУ, хотела быть рядом с НИМ.
Люблю? — об этом первым узнает ОН.
_______
*прим. (с) Ирина Гутовская
Глава 26
— Опять… — выйдя из ванной комнаты, я увидела, как Фатима достаёт Саиду из кроватки.
Малышка не плачет, хотя в последнее время стала часто капризничать: стоит уложить её на ночь спать, проходит буквально около часа и снова просыпается. Иногда она спит вместе со мной, если ничего не помогает — только тогда расслабляется и засыпает, под ласковые убаюкивающие поглаживания по голове.
— Зубки активно режутся, — Фатима приблизилась. — Я охлаждающим гелем намазала дёсны.
Саида нетерпеливо тянет свои ручки ко мне.
— Ох уж эти зубки, не дают покоя… маленькая, сладенькая моя… — я забрала дочку — именно так, считаю её дочкой, а различий между детьми не делаю.
За прошедший месяц мы обе привязались друг к другу. И сейчас даже не представляю, как было бы, не будь этой девочки в моей жизни. А на днях впервые услышала от неё слово «ма-ма» — это непередаваемое ощущение особой теплоты, наполняющей каждую клеточку тела бесконечной нежностью, любовью и счастьем. В тот момент я еле сдержалась, чтоб не расплакаться, не желая пугать её эмоциональной реакцией. Но слёзы навернулись на глаза: и от радости, что она приняла меня окончательно, и, конечно, от обиды за ребёнка, что глупая мать так легко могла отказаться от дочери, тем более — невзлюбить, отвергнуть… дура…
Я присела в кресло. Крепко обняла малышку. Саида доверчиво прижалась к груди и, как уже привыкла, ухватила локон моих волос, наматывая их на палец. Сразу прикрыла веки.
— Материнский запах всегда действует успокаивающе, — целительница улыбнулась, глядя на нас.
— Фатима… — хочу попросить её посидеть с детьми, когда моя девочка заснёт. Сыновья проснутся на кормление часа через три-четыре, а значит — в запасе есть немного свободного времени.
— За малышами присмотрю — не волнуйся. Иди к мужу, дочка, он тоже ждёт тебя, срок нифаса* закончился, — она без труда угадала мои мысли (прим. «нифас» — послеродовое кровотечение, когда супругам запрещается вступать в интимную связь, максимальная длительность — сорок дней, в зависимости от особенностей организма женщины).
— У меня на лице всё написано? — да, планировала навестить Саида.
Целительница ничего не ответила, лишь подмигнула.
***
Как только малышка уснула, я аккуратно, стараясь не потревожить её сон, уложила в кроватку. И, накинув объёмный платок на голову, вышла из спальни.
В коридоре застала Зейнаб. Девушка, увидев меня, отскочила от дверей. Уставилась растерянно-виноватым взглядом, словно застукали на месте преступления.
Это показалось странным. Вынюхивала что-то?
— Что ты здесь делаешь? Подслушиваешь?
— Госпожа… — она покраснела.
— Я повторю вопрос: ты подслушивала?
— Нет, и в мыслях не было, — Зейнаб бегло посмотрела в мои глаза и тут же отвернулась. Этим ещё больше подтвердила возникшие подозрения: очевидно, ей стыдно. — Собиралась уточнить у вас: нужна ли какая-то помощь или могу быть свободна на сегодняшний день? Но вы опередили меня, внезапно открыв дверь… я просто испугалась… — сбивчиво объяснила она.
«Ну-ну, так я и поверила» — раньше девушка вела себя иначе: всегда тихая и неприметная, ничем не интересовалась, никуда не лезла, молчаливо выполняя свои обязанности. Или действовала осторожнее? И только сейчас попалась, а всё это время пыталась выведать какую-то информацию, пользуясь негласным присутствием, пока убирала в комнате или раскладывала по полкам чистую одежду…
— Иди, отдыхай, — не стала давить на неё.
Зато под контроль возьму этот случай, и мужу обязательно расскажу о своих наблюдениях — пусть разберётся, пока не случилось что-нибудь плохое.
Не нравится мне эта ситуация… сомнения уже появились…
«А если к этому причастна Алия? И прислуга выполняет её поручения…» — допускаю такой вариант. Даже на расстоянии, вернувшись в дом отца, она будет искать любую возможность нагадить.
— Спокойной ночи. Простите, если помешала, — поклонившись, Зейнаб торопливо убежала.
Проследив за ней взглядом, я обратила внимание ещё на одну странность: в конце коридора девушку кто-то дожидался, этот некто схватил её за локоть, резко дёрнув в свою сторону. Но кто именно это был? — не удалось увидеть, лишь по тонкой кисти руки поняла, что там находилась женщина.
Обе скрылись за углом.
Я это так не оставлю! Не на ту нарвались!
***
Саид стоял возле окна, любуясь звёздным небом. И, пребывая в мечтательном состоянии, не слышал, как в спальню вошла жена и тихо приблизилась к нему. Впрочем, он не удивился, ощутив на себе нежные прикосновения. Ждал её, все мысли только о Диане…
— Привет… — она покрывает его спину порхающими невесомыми поцелуями.
— Ты пришла… — он развернулся к ней лицом, — сам хотел позвать тебя…
Диана прижалась щекой к груди Саида, трётся об него, жадно вдыхает аромат кожи — мужественный, насыщенный, терпкий, мускусный, возбуждающий, манящий, волнующий женскую душу…
— Хотел позвать, хотя почему-то не решился, — девушка взглянула на мужа, улыбнувшись соблазнительно и игриво.
