Негромкие разговоры, чинные воспоминания о покойном — всё шло по плану этого светского общества, пока вдова не начала сетовать на усталость последних месяцев.
Есть девушки, которым нельзя пить. Настя Дмитриева была из их числа. Она не напивалась до безобразия, а лишь начинала корчить из себя жертву. Это было бы вполне уместно, находись она в компании молодых мужчин, но не женщин, которым когда-то перешла дорогу.
— И почти никто мне не помогал, — горестно вздохнула вдова и сделала очередной глоток вина, глядя на собственное фото, занимавшее полстены.
Глаза на этом портрете, судя по дате, сделанном фотографом за несколько месяцев до сегодняшнего дня, были такими выразительно-задумчивыми, будто на Настю уже тогда свалилась непосильная ноша, с которой она совсем не представляла, что делать.
— А кто тебе, мужней жене, должен был помочь? — с мягким укором спросила Ольга Денисовна, и все разговоры за столом стихли. Прозвенел третий звонок, и театральная драма началась. — Уж не я ли? Сестра Алексея вон и так часто приезжала, но ведь муж — это твоя семья, не наша.
— У Лёши была сиделка, — сухо напомнила Эльвира Викторовна, смотря в свою тарелку. — Уход был более чем хорошим. Царствие небесное моему бедному брату.
И притворно вздохнула, будто хотела, чтобы кто-нибудь, например я, спросил: а почему богатый брат стал вдруг бедным?
Не из-за молодой ли жены, при виде бледного личика которой, каждый мужчина в радиусе действия приворотных чар хотел взять девушку под покровительство.
А хоть бы и так, я не осуждала вдову. Захотел взрослый мужчина молодое тело, так умей нести свой крест, а инфаркт, он от усердия в любовных делах. В конце пьесы каждый получает своё. Муж — мягкую постель или два метра земли, жена — наследство.
— Давайте больше не будем мусолить эту тяжёлую для всех тему. Не хватает только, чтобы мы все переругались, — вставил Ярослав и почему-то с осуждением посмотрел на меня. Словно это я завела разговор или являлась его причиной.
— Вот-вот, — поддакнул племянник покойного, подливая безутешной вдове в бокал ещё вина.
— Костя, не надо. Спасибо, — покачала головой хозяйка и промокнула глаза салфеткой, лежавшей подле её тарелки. — Я и так что-то расклеилась. Не могу находиться в этой квартире, но Платон так к ней привязан, и школа близко. Придётся привыкнуть жить в этих стенах без мужа.
И Настя посмотрела вокруг так, будто видела комнату впервые.
— Наверное, глупо, но я просыпаюсь и ищу его рядом, — продолжила она, смотря перед собой невидящим взглядом. — Словно вдруг меня стало наполовину меньше… Вот так!
Она громко щёлкнула пальцами, склонив голову набок. И потянулась за бокалом, почти не притронувшись к еде.
Костя, следящий чтобы наполнялся бокал Насти, почему-то не озаботился тем, чтобы и тарелка не пустовала. Зато сам ел с большим аппетитом и, напротив, совсем не пил.
Сама я ела с удовольствием ровно до того момента, когда заметила что этот Ярослав чуть ли не считает поштучно все рулетики, которые исчезали с моей тарелки. И не только баклажанные, но и мясные, рыбные.
Конечно, не отрицаю, поесть я люблю. Особенно, когда нервничаю, то сама не замечаю, сколько уже съела.
В обычной ситуации это меня совсем не волнует, калории не подсчитываю, со сладкого не поправляюсь, но теперь я чувствовала себя нищенкой, случайно попавшей на богатый пир. Аппетит пропал, а головная боль кинжалом вонзилась в правый висок.
Этот мужчины, каждый раз говоря что-то матери, скользил по мне неприязненным взглядом, будто подтверждал мои самые худшие опасения: я выгляжу белой вороной, Золушкой-замарашкой в глазах изнеженных и привыкших к прислуге и дорогой обстановке людей. И нечего мне среди них делать. Противно.
— Извините, я пойду, — произнесла я, положив салфетку на стол. — День сегодня какой-то бесконечный. Примите мои соболезнования.
Я не хотела ничего добавлять, но Ольга Денисовна тут же предложила Константину меня подвести. Тот округлил глаза, видимо, никак не ожидая подобного предложения, и на губах племянника застыла смущённая дежурная улыбка.
— Спасибо, я доберусь на такси, — ответила я, чем заслужила симпатии Кости, вернувшегося к ухаживаниям за растерянной вдовой.
— Как скажете, дорогая, — кивнула мать Ярослава и добавила фразу, от которой у меня всё похолодело внутри: — Если вы не против, Герда, Ярослав завтра покажет вам особняк и квартиру. Ключи пока у него, но не волнуйтесь, мы отдадим все экземпляры. Можете даже замки не менять, они вполне надёжные.
Ага, это первое, что я собиралась сделать: сменить замки.
— У меня там ещё личные вещи. Но я с утра всё вывезу, не переживайте, — и мажор принял такой скучающий вид, что я тут же сообщила, что нисколечко не переживаю. И вообще, могу подождать.
«Лишь бы тебя не видеть», — мысленно добавила я.
Уже в прихожей, обуваясь, я спиной почувствовала тот же взгляд, что и в лифте.
— Я завезу ключи завтра в восемь. Вечера, разумеется — он говорил так, будто надиктовывал поручения секретарше. Тоном, не терпящим возражений и не предполагающем, что они вообще могут быть. — Будьте готовы. Вика не любит ждать.
— Кто такая Вика? — спросила я устало. Лимит новых знакомств в этом месяце у меня исчерпан.
— Моя невеста.
Ответ прозвучал как пощёчина, вызов или крайне важная для меня информация. Да мне плевать! Невеста так невеста, или он всерьёз думает, что я мечтаю о нашем браке?
Ничего не ответив, я выскользнула в дверь, не собираясь соблюдать правила приличия и прощаться. Когда меня похотели и силой привезли в Москва-сити, никто не подумал принести извинения. Вероятно, они давно вышли из моды.
Глава 5. Снежная королева
Ярослав.
Это воскресенье закончилось для меня поздно ночью.
Я, наконец, добрался до своей квартиры и, не разуваясь, завалился на диван. Думать ни о чём не хотелось, я чувствовал себя выпотрошенным, будто начавшая протухать рыба, которую срочно надо продать.
Все эти лица членов моей семьи… Сегодня я просто доживал до конца дня. Нет, по-своему они любили отца и не кривили душой, когда выражали скорбь.
Настя, мачеха, болтала без умолку, мать улыбалась так, будто получила то, о чём мечтала, тётка всё время язвила или хмурилась. А Костя норовил произнести на Настю впечатление галантного ухажера, будто весь обед затеялся только с одной целью: позволить ему подкатить к вдове.
Но больше всего меня бесила вновь обретённая сводная сестра. Она даже не старалась скрыть, что ей глубоко плевать на нашего отца. Зато не плевать на оставленное им наследство.
Наверное, теперь ежегодно станет отмечать этот день как праздник. Провинциалка, недавно приехавшая в Москву, и тут такая удача!
