Это, наверное, самая длинная тирада, что я услышала от Яра Дмитриева об отце. Он говорил о нём с любовью, как о самом близком, я чувствовала всю боль, что сын испытывал от недавней потери, и никак не могла состыковать это со своим собственным представлением о мужчине, бросившим беременную от него женщину и ни разу не поинтересовавшемся, выжила ли она.
Надо же, как один человек может помниться абсолютно по-разному!
— Так что, прости, но я никому не позволю говорить о нём плохо, — произнёс Ярослав после небольшой паузы и снова замолчал.
— Я вообще не хочу о нём говорить, — добавила я из чистого упрямства.
Это было неправдой, той самой, что всегда мешала двигаться дальше, оставив прошлое в прошлом. Как психолог я понимала, что надо перестать тянуть за собой шлейф и ждать одобрения того, кто до последних дней жизни не вспоминал обо мне. Или вспомнил из-за страха смерти, решив на всякий случай отдать полузабытые долги.
Так и подмывало спросить у Ярослава, говорил ли ему отец обо мне хоть раз?! Но я сдержалась: слышать горькую правду из уст новоявленного мужа, будет неприятно вдвойне. Зачем бередить раны? Лучше исходить из того, что нет.
И я замолчала, переключившись на мысли о том, куда я буду тратить своё богатство.
Отельный номер оказался шикарным люксом, впрочем, иного я не ждала.
— Я лягу тут, на диване, —выпалил Ярослав, не успели мы переступить порог номера.
— Как угодно, — фыркнула я, испытывая лёгкую досаду.
Не то чтобы я хотела снова оказаться в одной постели с этим мужчиной, но его поспешность в обозначении территории сна неприятно царапнула душу.
На туалетном столике в ведёрке со льдом ожидали пара бутылок шампанского в ведёрке со льдом и закуски.
— Давай выпьем и поедим, — предложил Яр, и я с радостью согласилась.
— Смотрю, ты вообще не дурак поесть, — улыбнулась я, радуясь, что мы хотя бы по-дружески посидим.
— А ты из тех, кто всегда на диете? — он критично посмотрел на меня и усмехнулся.
— Нет, я тоже осталось сегодня голодной и с удовольствием перекушу, — ответила я. — Только переоденусь.
Поесть на собственной свадьбе во время застолья надо ещё исхитриться. Во-первых, тебя постоянно отвлекают гости и ведущий, во-вторых, неудобно, так как каждый считает своим долгом критично осмотреть невесту и жениха, чтобы понять, пара ли ей или ему та/тот, что теперь нагло и навсегда имеют право сидеть рядом.
В-третьих, от волнения кусок в горле не лезет, да и шикарное платье испачкать совсем не улыбается.
С пакетом вещей я зашла в ванную и посмотрела на наполненный джакузи, усыпанный лепестками роз, да горящие по краям ванны толстые разноцветные ароматические свечи. Намёк понят, только в моём случае, это лишнее.
Интересно, все приготовления — просьба Ольги Денисовны, гостиничный сервис в номере для новобрачных, или сам Дмитриев руку приложил? От последней версии я тут же отказалась. Не производит Яр впечатление романтика.
Прежде, чем переодеться, я посмотрела в зеркало. Всё-таки все невесты красивые, воздушные, я никогда раньше не видела себя такой…сказочной Гердой. Правда, у Андерсона прямого намёка на свадьбу не было, но ведь именно так должна была закончиться эта история!
Хотя в детстве, когда мама читала сказку, я не раз спрашивала: «Почему Каю всё равно с кем быть?» Она никогда не понимала, о чём я.
Но ведь так и есть: мальчик с ледышкой в сердце и в глазах настолько околдован Снежной королевой, что и не помышляет о бегстве из её плена. А когда магия прошла, то Кай позволил Герде увести себя, так же равнодушно не пожалев ту, которую ещё недавно боготворил.
Бред какой-то! Нашла о чём думать в первую брачную ночь! Пусть Снежная королева не волнуется, её Кай никогда не расколдуется.
Потому что он и есть источник холода: деловой до зубовного скрежета, наверное, даже в штанах калькулятор, возбуждающийся от колебаний курса доллара и евро на центральной бирже.
Чёрт, я чуть не умылась, забыв о макияже. Подправив тушь на накладных ресницах, я услышала, как в дверь номера постучали и, Ярослав, разговаривающий по телефону, пошёл открывать и, буркнув «Спасибо», тут же захлопнул дверь.
Наскоро закончив переодевания, я вышла из ванной.
— Кто приходил? — спросила я, аккуратно уложив платье на кресло.
— Я заказал ещё бутылку и мороженное. Не знал, какое ты любишь, поэтому принесли клубничное, ванильное и шоколадное по отдельности.
— А если фисташковое? — спросила я.
— Это всё, что есть. Выбирай из этих. Но сначала шампанское, за время торжества я от силы выпил один бокал.
Пока я переодевалась, высвобождаясь из плена нижней юбки, Яр скинул пиджак и галстук, расстегнув ворот белоснежной рубашки. Я стыдливо отвела глаза, поняв, что пялюсь на его шею, норовя соскользнуть взглядом ниже. Видно, мне либо мало шампанского, либо, наоборот, уже больше, чем достаточно.
Но от очередного бокала я не отказалась. Мы сидели на диване, не как супруги, но и гораздо ближе, чем посторонние, и пили игристое, закусывая экзотическими фруктами и сыром.
— За что пьём? —иронично спросила я. — За деньги?
— За соблюдение договорённостей, — ответил Яр и, заметив, как я поморщилась, добавил: — Ты заметила, что на свадьбе, не нашей, любой, все говорят только о любви, а при разводе всегда о деньгах? Почему же никто не вспоминает о чувствах, ведь они были? А я знаю, почему.
— Интересно послушать, — улыбнулась я, вытяну ноги на соседнее кресло. Наконец, можно расслабиться и не пытаться соответствовать ничьим ожиданиям.
— Это моя теория, предупреждаю. Потому что о деньгах, договорённостях, надо было говорить заранее. А то каждый замалчивал важную тему, стараясь понравиться партнёру, отсюда и обиды. Отсутствие денег и неумение их создать рано или поздно разрушат не только любовь, но и взаимопонимание. Или потому что на самом деле этой любви, как её представляют, просто не существует. только влечение.
— Значит, ты не веришь в любовь? — спросила я, принявшись за клубничное мороженное.
Пузырьки шампанского лопались на языке и тонули в размягчённом мороженном, и это было восхитительно. Мне, наконец, стало легко и хорошо, будто ни вчера, ни завтра больше не существовало. Я всё время останусь в этой точке «сегодня».
— А ты? — спросил он, заглядывая в глаза. На миг мне показалось, что Яр меня поцелует, но нет, отстранился. Мог бы попытаться для приличия. Я бы, конечно, оттолкнула, но попытаться мог.
— Верю, — ответила я, посерьёзнев и не отводя взгляда.
— И где она? Твоя любовь?
— А твоя? — спросила я в ответ, не медля ни секунды.
— Не знаю, не здесь, — Ярослав поставил бокал и, сунув руки в карманы, встал около окна ко мне спиной.
