Это действительно был старший. Но не один. За ним толпились ещё люди. Он что же, всё-таки сдал меня полиции?
Я открыл. Прятать мне нечего.
— Макс, мы войдём?
На полицейских его спутники никак не походили. Их было четверо, трое мужчин и женщина. Все в возрасте, Виталий Антонович среди них выглядел самым молодым.
Один — так вообще дед, полтинник ему давно уж стукнул, а скорей, так семьдесят. Худой, небритый, седой и с залысинами. Другой помоложе, покрепче, но тоже лет пятидесяти, по виду — какой-нибудь преподаватель или учёный, мускулатура не от тяжёлой работы, сплошной фитнес, одежда дорогая, вид ухоженный. Вот третий — да, и по лицу, и по одежде, и по фигуре я бы его счёл работягой. Причём таким, конкретным — строителем, к примеру. Он был жилистый, чуть сутулый, словно много приходилось работать согнувшись. Четвёртая — женщина, довольно красивая, высокая и сухопарая. Тут возраст не угадаешь — может, и пятьдесят, может, и шестьдесят. Всё зависит от того, как за собой следит.
— Ну входите, — согласился я.
У всех, включая Виталия Антоновича, были с собой дорожные сумки. Даже у женщины. И это наводило на определённые мысли. Сумки они осторожно поставили в прихожей — видно было, что те тяжёлые.
— Чай будете? — спросил я, показывая, что ничуть не удивлён. — У меня есть чёрный, хороший. И зелёный двух сортов.
— Спасибо, ребятки, — сказала женщина. Пожала мне руку по-мужски. Ногти были ухоженные, очень короткие, пальцы сильные. Профессиональная ладонь, кем же она работает? — Меня зовут Елена. Давайте помогу с чаем. Чай — это хорошо.
Они с Миланой прошли на кухню. Я вопросительно посмотрел на старшего.
— Есть зацепка, — сказал он. Мужики топтались в прихожей, видимо, тоже были смущены ситуацией. — А у тебя роскошное обиталище, Макс.
— Извините, а можно… в сортир? — спросил худой старик.
Я указал, куда.
— Простатит, всё время бегаю, — пояснил он беззаботно.
— Вот прямо нам всем это до хрена как интересно, — буркнул «преподаватель». — Я Юра. Временно покинувший нас друг — Боря.
— Ну тогда я Вася, — согласился «строитель». — Хотя обычно Василий Семёнович. Но давайте попросту.
Я снова посмотрел на старшего.
— Я Виталий, — усмехнулся он. — Ладно, всё понял. Макс, это мои… товарищи. По группе взаимной поддержки.
До меня не сразу дошло.
— У нас у всех дети в Гнёздах, — пояснил Юра. — В других, правда. Дети, внуки…
— Обычно такие, как мы, стараются всё забыть. И друг с другом не встречаются, — продолжил Вася. — Но исключения всегда есть.
Из туалета вернулся Боря. Называть его по имени даже мысленно было как-то странно, но он жизнерадостно сообщил:
— Звукоизоляции никакой, надеюсь, моё робкое журчание вам не мешало… Да, зовите меня Боря, юноша. У меня внуку шестнадцать, он меня зовёт «деда Боря».
— Тогда я тоже так буду, — сказал я. — Хорошо, деда Боря?
— Замётано, — согласился он. — Да, есть такая небольшая компания мазохистов, которые отдали своих детей на Изменение и любят об этом поплакаться.
— Мы пойдём вместе, — сказал Виталий Антонович. — Честно говоря, у меня было искушение пойти без тебя.
Он вздохнул.
— Но это нечестно — раз. У тебя есть опыт — два. И ты нам расскажешь про патроны — три.
— У меня три магазина для макарова. У кого ПМ?
Деда Боря и Вася подняли руки.
— Я поделюсь, — сказал я. — Всё равно не думаю, что будет время на перезарядку. И знаете… Я не против, что вы пойдёте.
— Вот это правильно, — одобрил Юра. — Начинаю верить в нашу молодёжь.
Мы прошли на кухню. С трудом, но расселись вокруг стола, только Виталий Антонович остался стоять. Милана с Еленой разливали чай, обсуждая, что сделать «пожевать» для «мужиков».
Как женщины ухитряются так быстро найти общий язык, если оказываются на кухне?
— Карта, прекрасно, — сказал старший. И очертил пальцем прямоугольник. — Было понятно, что монстр скрывается вот здесь.
— Почему? — спросил я.
— Сразу ограничил район Тверской, Садовым и Новым Арбатом, — продолжал старший. — Слишком большие улицы, слишком людно. Никакой монстр не перебежит незамеченным, даже невидимый…
Юра крякнул.
— Я верю Максу, — сказал Виталий Антонович. — Если он говорит, что монстр был невидим, так оно и есть.
— Законы физики… — начал Юра.
— Не позволяют за несколько часов размолотить Луну в щебень и обмотать вокруг Земли кольцом, — ответил старший. — Монстр невидим. Точка. Итак, три улицы. Ну и Моховая с востока. Конечно, монстру в Кремле самое место…
— Вот не надо политики, — поморщился Вася.
— Это не политика. Я исключительно о пространстве, помещениях, подземных укрытиях. Но там ФСО, я в них верю, — старший улыбнулся. — Да, кстати, по той же причине убираем все правительственные объекты, МВД, посольства и консульства. Не слишком это комфортные места для монстров. Убираем музеи и театры, которых вокруг дофига. Убираем элитное жильё, с охраной и камерами. Сейчас, конечно, не старые времена, но всё-таки в центре видеонаблюдение наличествует… Школы убираем.
— В школах и не такие чудища водятся, — сказал Юра. Вроде как пошутил. Но без улыбки.
— Пожалей монстра. Итак, если убрать всё вышеперечисленное… а также рестораны и кафе, где много людей… то подозрение невольно падает на медицинские учреждения.
— Почему? — спросила Елена. — Я как доктор интересуюсь.
— Изменение — сложный процесс. Надо не просто ввести мутаген, но и контролировать ситуацию, следить за состоянием пациента. Нужна аппаратура. Разумно?
— Разумно, — согласилась Елена. — Но я таким не занимаюсь, честно. Если кому-то надо желчный пузырь вырезать — обращайтесь.
Виталий Антонович вежливо кивнул.
— Непременно. Итак, я выбрал все клиники. Сосредоточился на частных, небольших, специализирующихся на косметической хирургии. Их тут тоже несколько… Никто из наших ничего подозрительного не видел, поэтому с утра я принялся обзванивать их.
— Спрашивать, не выращивают ли они монстров? — спросил Вася.
— Пошёл от обратного. Просил записать на приём. Объяснял, что хочу капитально заняться внешностью, пересадить себе волосы, подтянуть кожу…
— Волос тебе можно добавить, — крякнул деда Боря. — Если приживутся, то и я схожу.
— Везде мне назначили приём. Прямо на это утро. Видимо, не слишком-то много нынче клиентов.
— Кроме одной клиники? — понял я.
— Да. Маленькая клиника в Трёхпрудном переулке. Открылась полгода назад, у них и клиентуры сформироваться не могло. Но «всё расписано на неделю вперёд»! Предложили записать меня на первое апреля, — Виталий Антонович помолчал, потом закончил, ткнув пальцем в точку на карте: — А называется она «Де мутацио».
