Отец сделал вид, что верит. Заметил:
— Рубашка красивая.
На зонтик он деликатно не обратил внимания.
— Дарина подарила, — сказал я. Не уточняя, конечно, что предыдущая сгорела прямо на мне.
— Максим… если что, мы с мамой не против.
— Чего? — не понял я.
— Того, что ты встречаешься с Изменённой. Если тебе важно наше мнение!
Я подумал и кивнул:
— Важно.
Отец неловко обнял меня и пошёл наверх.
— Пап! — сказал я.
Он остановился.
— Я буду предупреждать. Если задерживаюсь. Извини!
Отец улыбнулся.
— Ты совсем взрослый, Максим. Но нам будет приятно, да…
И пошёл вверх по лестнице.
Я почему-то подумал, что, когда отец смотрит на меня — он видит не только взрослого человека со щетиной на щеках. Он видит и младенца, и ребёнка, и подростка. Видит, каким я был и, пожалуй, немного таким, каким стану.
И это, наверное, одновременно круто — и трудно.
Потому что всегда надо выбирать, с кем разговариваешь, а ошибиться очень легко…
Войдя к себе, я запер дверь, оставил открытый зонт сушиться. Постоял, размышляя, не принять ли душ. Решил, что не стану. Мне казалось, что от меня ещё пахнет жницей.
Так что я пошёл в спальню, разделся в темноте, обтёрся валявшимся на стуле халатом и рухнул в кровать. Надо поспать.
Но сон не шёл.
Мудрого наставника у меня нет. Разве что папа. Но он в этих делах не разбирается… и слава Богу. Есть неглупый полицейский начальник Лихачёв, но он связан по рукам и ногам уставами и приказами. Есть немало умных и знающих людей во власти, но и они не пикнут, максимум — закроют глаза на мои партизанские действия. Ну и как их упрекнуть, сильных и богатых, восемь лет назад уверенных, что владеют миром, а теперь работающих буфером между Инсеками и людьми? Начнёшь наглеть — пришельцы случайно уронят на Кремль маленький кусочек Луны. Потом даже извинятся… Есть Продавцы, которые ни во что вмешиваться не станут, максимум — патроны продадут, чтобы старым врагам подгадить… Есть Инсеки, которые всё это и затеяли. Есть Изменённые, которые так или иначе пришельцам подчиняются. Есть маленькая компания злых на Инсеков стариков, которые готовы пострелять и даже готовы умереть… настоящие старики-разбойники… но они даже пройти Призыв не способны.
Всё.
Зато того, чего нет, — целая Вселенная.
Ну так, может, об этом и подумать? Как научила Милана — думать комплексно, оценивать не только то, что я знаю, но и неизвестное.
А чего я не знаю?
Во-первых, откуда пришли Инсеки, Продавцы и те, предыдущие, которых старики-разбойники называют «рептилоидами». Во-вторых, тонкостей их взаимоотношений. В-третьих, правил поведения по отношению к людям.
Ведь это всё очень важно. Они неизмеримо могущественнее людей, даже те, таящиеся на Земле от Инсеков. Чего стоило им послать… да не монстра даже, одного из этих слуг, с выкручивающимися в разные стороны руками-ногами. Пришла такая докторша в больницу — и сделала девочке-стратегу укол. И девочка даже до Гнезда не доехала, и никто не заподозрил неладного.
Но нет же! Они дожидались, пока маленькую Анну доставят в Гнездо.
Значит, даже эти твари, которым на людей плевать, связаны какими-то правилами. «Только добровольцы», — обмолвилась Дарина о монстрах. И дети, которых берут в Гнёзда — добровольцы, по крайней мере, их родители подписали документы об отказе.
Что за формальности, что за бюрократия, если ты рушишь на куски планеты?
Правила. Всегда и везде есть правила! Они могут быть не видны на первый взгляд, они могут казаться непонятными и нелогичными, но они есть.
Вот только как их узнать?
С этой мыслью я уснул. И если даже мне во сне пришла в голову гениальная мысль, как Менделееву с его таблицей, то никого там не застала и ушла.
Проснулся я около десяти. Учитывая, что лёг в четыре утра, — довольно рано. Принял душ, побрился. А потом сделал себе кружку крепкого кофе, плеснул в него молока и уселся на подоконник, глядя в переулок. По-прежнему шёл дождь, гроза бродила вокруг Москвы, на улице почти никого не было. Перемена проредила население столицы почти в два раза, люди как-то дружно решили, что лучше жить подальше от больших городов. Центр-то всё равно обитаем, а вот в спальных районах целые дома, а то и кварталы, стоят полупустые.
Я пил кофе и думал о том, как изменился мир. Тот бурный, энергичный, довольно-таки злой, но всем привычный. С ссорящимися между собой странами, эпидемиями, санкциями, гибридными войнами — вроде как и ничего хорошего, но все как-то привыкли, соблюдали правила игры. Ездили за границу, даже в «страны вероятного противника», оставляли политикам их дрязги. Ну, конечно, за рамки допустимого никто не выходил, даже если очень хотелось, даже если правила были откровенно жульнические. К примеру, Косово отобрать у сербов — это нормально, а когда Крым к нам вернулся — «уважаемое мировое сообщество» до самой Перемены Россию санкциями долбало…
Осторожно поставив кружку на подоконник, я замер, осмысливая свою догадку.
Ну да.
Разумеется!
На нашу маленькую суетливую планету, которая была чем-то очень важна для пришельцев, пришли три инопланетные цивилизации. Условные «рептилоиды» пасли нас с незапамятных времён. С началом войны появились (а скорее — стали её причиной) Инсеки. И вскоре после этого на крупные города упали Комки с Продавцами.
Три инопланетные цивилизации!
В бесконечной пустыне космоса нам вдруг привалило такое сомнительное счастье. Что это значит?
Да то, что есть ещё множество иных миров!
Возьмём земную историю. Кровавую, мрачную, несправедливую — что уж притворяться. Я всё-таки собирался поступать в МГИМО, политикой интересовался. Формально на Земле было равенство и какое-нибудь мелкое Вануату или Лесото имело такой же голос в ООН, как Китай или США. На самом деле — нет, конечно же. Милые добродушные бельгийцы в конце девятнадцатого века так безжалостно эксплуатировали Конго, что уничтожили там половину населения. Да что там девятнадцатый век! Двадцатый чем был лучше? Даже если не брать мировые войны! Страны Азии и Африки, где были какие-то ресурсы, только формально оставались независимыми. На самом же деле из них качали эти ресурсы… как из нас качают Изменённых и разноцветные кристаллики. Убивали, развязывали войны, морили голодом, заставляли работать в нечеловеческих условиях…
Но, конечно, всё уже не так открыто.
Пример того же несчастного Конго показал — граждане других стран могут закрывать глаза только до какого-то момента. Всех устраивают голодные дети, собирающие куски руды в узких, как крысиные норы, шахтах — ровно до того момента, пока благополучный гражданин за утренним круассаном не раскроет газету и не уставится на фотографию тощих полуголых чернокожих детишек. Всем плевать, что туземцы бегают по джунглям и тысячами убивают друг друга, пока пронырливый репортёр, может быть, не из человеколюбия вовсе, а из жажды славы и денег, не снимет на камеру гору обезображенных трупов.
