Все три я всадил в нацеленный на Милану излучатель.
Макаров очень старое и неудобное оружие, примитивное, как всё вокруг, но было проще использовать именно его. В конце концов, я знал, куда попасть и с каким интервалом.
Излучатель распался в роговые щепки, а направленная в него энергия искала выхода.
Боец успел повернуть голову.
«Я лишь выполнял свой долг!» — мысленно сказал он мне. То ли с укором, то ли извиняясь.
И пламя, вспыхнувшее в руке, охватило его целиком.
На всякий случай я прицелился в Прежнего, но пистолет лишь щёлкнул, я выронил его, и он повис в воздухе.
Заряд огнемёта достиг чистильщика, окатил «тюменских мышей» — и те вырвались из огня, такие же кровянисто-лаковые, шустрые, совершенно не пострадавшие. Нипочём им был огонь, как Прежнему пули.
Милана прыгнула — накрывая собой куколок, защищая от разлетающегося облаком огня бойца.
Дарина бежала к Прежнему. Недостаточно быстро! Его и призванный бы не смог ударить, да и не помог бы никакой удар — Прежний был в рассогласовании, материя его тела частично сдвинулась относительно нашей реальности…
Откуда я это знаю?
Да плевать…
Прежний смотрел на жницу, лицо его делалось жёстче, он теперь походил на хищника, которого атакует обнаглевшая добыча. Он поднимал руку, чтобы пробить Дарине грудь и вырвать сердце, а потом, вторым ударом, выбить второе…
Нет, не хочу этого знать!
Только я мог что-то сделать, но я же не мог?
У меня же не было оснований?
Или были?
Или не было?
Заряд дроби наконец-то достиг Прежнего и прошил его насквозь. Видимо, какая-то дробинка его всё же зацепила — Иван поморщился и глянул на Елену.
Всего лишь глянул.
Женщину подняло в воздух и откинуло, с силой впечатав в стену.
Я повернул голову и посмотрел, как расширяются её зрачки.
Как куколка Анна засовывает в рот леденец на палочке.
Как Наська беззвучно кричит.
И я решил, что теперь можно действовать.
Горящая струя из огнемёта всё ещё била по чистильщику. Проходя мимо Лихачёва, я сделал так, чтобы огнемёт перестал стрелять, потом наклонился над набегающими элементами чистильщика. Поднял один (человеческая плоть, два мужских, одно женское и одно крысиное ДНК) и попросил чистильщика умереть.
А потом пошёл к Прежнему.
Для него я был слишком быстрым, но он всё-таки заметил моё приближение.
Дарина тянулась к нему в безнадёжной атаке, я заглянул ей в мерцающие сиреневым глаза. Остановил импульс движения и положил на пол. Потом подошёл к Ивану, шлёпнул по вытянутой руке (кости сломались и сразу принялись срастаться), взял за горло, прижал к стене. Прежний погрузился в стену по самое лицо, выглядело это интересно и мне даже захотелось вывести его из рассогласования в такой позиции.
Но оснований к этому не было, к тому же возникший из-за совмещения материи выброс энергии уничтожил бы и всё здание, и, пожалуй, весь квартал.
Считать было лениво, и я вернул Прежнего на поверхность, прежде чем убрал рассогласование и совместил наш темп времени.
Разумеется, он не сопротивлялся. Смотрел на меня и ждал.
— Вы нарушили условия договора, — сказал я.
— Ни в малейшей мере, наблюдатель, — ответил Прежний.
— Вы убили человеческую женщину.
— Защита разрешена.
— Её выстрел не мог вам повредить.
— А вы убили бойца, хотя в опасности была призванная. Призванные выходят из-под действия договора и не являются объектами моратория.
Это была неслыханная дерзость. Но, к сожалению, он был прав. Поэтому я оставил эту тему.
— Вы объявили о плане уничтожения находящихся здесь людей.
— Слова. Лишь слова, — сказал Прежний.
— Проверим? — предложил я.
Я мог это сделать, Прежний это знал. И он сдался.
— Это была эмоциональная реплика, вызванная моим несовершенством, — сказал он быстро. — Я признаю формальное нарушение и готов нести ответственность.
— Вы близки к полной потере контроля над Землёй, — сказал я. — Есть ещё незаконное привлечение людей и слуг к конфликту!
— Стратег стала критическим нарушением баланса, — ответил Прежний. — Вы знаете, что мы искали другие пути, но их нет. Все последующие ошибки были совершены из благих побуждений.
Он даже улыбнулся и добавил:
— Я привлёк полицию к охране Гнезда после неудачного визита уничтожителя. Я поделился информацией с этим… телом. И поставил его на охрану. Я предлагал максимально гуманные выходы из ситуации. Вы должны знать, Высший. Вы достаточно глубоко погрузились… в проблему. Опасно глубоко. Некоторые даже могли бы сказать, что вы теряете непредвзятость, хотя речь идёт лишь об ошибках. Таких же, как и мои.
И это было правдой. Мы оба это знали.
— В договор будут внесены поправки, — сказал я.
— Мы готовы к переговорам, — ответил Прежний быстро. — Но проблему стратега придётся решить.
— Я решу, — пообещал я.
Отпустил Ивана и рухнул на пол.
Прежний осел рядом. Повёл головой, откашлялся. Начал массировать шею, с раздражением глядя на меня.
Что это вообще такое было?
Что я делал?
Как я мог всё это сделать?
Что такое я нёс?
Время замедлялось, точнее — возвращалось в норму. Лихачёв потряс молчащими стволами своего оружия, потом вдруг затопал к нам. В глазах Ивана загорелось предвкушение.
— Стойте! — крикнул я. — Не надо! Нельзя его трогать!
Лихачёв остановился.
— Быстро соображаешь, — сказал Прежний неодобрительно.
Деда Боря, Виталий и Василий сидели возле Елены. Глаза у той были закрыты, спина согнута как-то слишком сильно для живого человека. Наська обнимала Елену и тихо поскуливала.
Милана возилась с куколками. На сцене слегка дымились останки бойца, на полу мёртво лежали куски чистильщика. Огня не было, огонь весь погас бесследно.
Дарина села, посмотрела на меня, потом на Прежнего. В глазах у неё плескался ужас. Не вставая, я дополз до неё, обнял, мы замерли. Меня трясло.
— Что произошло? — спросил Лихачёв. — А? Кто-то может ответить?
Я смотрел на подходящую к нам Анну.
Одна рука у стратега была поднята, словно она держалась за чью-то невидимую ладонь. Другой она держала леденец, который мусолила во рту.
— Выплюнь! — выдохнул я.
