— Все познается в сравнении, Летти, — хмыкнула Лайона. — Поверь, мне есть с чем и с кем сравнивать. Уверена, когда ты побываешь на Левконии, твое мнение о Валлиане сильно изменится. Но, если тебе слишком трудно с ним, то еще не поздно передумать и остаться на Монастыре. Уверена, Светоч Эль-Кардо не откажет и примет в ученицы.
— Хорошая же я буду Тень, если сдуюсь при первых же трудностях! — засмеялась Летиция. — Нет уж, буду закалять характер под присмотром твоего супруга.
— Вот и замечательно! — Лайона положила ладонь на плечо подруги. — И давай договоримся, что обо всех своих сомнениях и затруднениях ты будешь сообщать Валлиану. Он обязательно поймет тебя и найдет решение, которое устроит вас обоих.
— Ты так уверена в нем? — переспросила Летти.
— Я полностью доверяю мужу, Летиция. Больше, чем себе самой.
— Как это, наверное, здорово, когда можешь доверять кому-то настолько полно, — вздохнула будущая Тень.
— Ты тоже можешь доверять Светочу Валлиану, Летти. Доверять абсолютно во всем, — заверила Летицию Лайона.
— Думаю, мне еще предстоит научиться такой степени доверия, — вздохнула та. — А ты, Лайона? Ты сразу смогла довериться мужу? Тебе не было сложно?
— Было, — признала госпожа Монтессори. — Жизнь на Левконии вообще не располагает к доверчивости. А осознать и принять как данность тот факт, что Светочи — все Светочи, не только Валлиан — совершенны в своем душевном благородстве, нелегко. И находиться рядом с ними нелегко, потому что невольно начинаешь ощущать собственное несовершенство, стыдиться его. Наверное, поэтому у них так мало близких людей. Немногие это выдерживают.
— А ты как выдерживаешь? — заинтересовалась начинающая Тень.
— Как? Прежде всего, смиряю собственную гордыню. Стараюсь принять себя так, как принимает меня мой муж: без осуждения, но с желанием изменяться, тянуться вверх, становиться лучше. А еще каждый день начинаю с благодарности и заканчиваю благодарностью Творцу — за то, что доверил мне эту честь — быть женой Валлиана. Благодарностью самому Валлиану — за его любовь, за его веру в меня.
— Поняла. Ты — философ, Лайона.
— Не знаю, Летти. Может быть. Пошли уже ужинать, а то каша остынет.
— Вот за что тебя люблю, подруга, — засмеялась Летиция, — так это за твой рациональный подход к жизни. За способность легко переключаться с высоких материй на совершенно земные, обыденные дела.
— Ну, а что? — подмигнула подруге госпожа Монтессори. — Как говорят опытные вояки, «война войной, а обед — по расписанию!»
Смеясь, девушки вошли в трапезную и направились к столу матери-настоятельницы, где их уже дожидались и сама настоятельница, и Наставники, и старшие сестры-монахини.
***
Лайона уже собиралась укладываться спать, когда в дверь ее домика постучали. «Кто бы это мог быть?» — девушка поспешила вниз. Спать она предпочитала в мансарде, в постели, будто хранившей следы иногда ночующего вместе с женой Валлиана. Так было легче переносить вынужденную разлуку.
Запирать дверь на территории Школы Инквизиции, в монастырских стенах и на спокойной планете было совсем не обязательно, но привычка, выработавшаяся на Левконии, прочно въелась в плоть и кровь.
Щелчок замка. Едва слышный скрип дверных петель.
На пороге стоял Светоч Валлиан. Муж.
— Ты? Что-то случилось?! — Картадель еще ни разу не появлялся без предупреждения, так что Лайона не на шутку занервничала.
— Хочу провести с тобой эту ночь, родная, — Светлейший тепло улыбнулся. — Пустишь?
Вместо ответа девушка повисла у мужчины на шее. Прильнула к его груди, прижалась губами к подбородку. Валлиан тут же перехватил ее губы, обнял их своими — лаская, нежа, заставляя трепетать.
Так, целуясь, и прошли в дом, толчком ноги закрыв дверь. Какое-то время разговаривали не словами — телами. Прижимались друг к другу, гладили плечи и спины. Дыхание становилось все глубже. Сердца бились все чаще. Но, когда стало ясно, что дальнейшее развитие невозможно, пока на обоих есть одежда — немного притормозили.
— Как же я соскучился! — выдохнул Картадель. — Двух встреч в неделю мне категорически мало! Но ничего, ближайший месяц мы снова будем неразлучны!
— Мы улетаем? Возвращаемся на Левконию? — догадалась Лайона.
— Да. Завтра в полдень за нами придет орбитальный крейсер с моего корабля.
— Так что там… в моем родном мире? — не могла не спросить девушка. Сердце сжалось в тревожном предчувствии.
— Похоже, Светлейшему Клиффорду и его помощникам удалось подобраться к заговорщикам вплотную. Найдены источники финансирования большинства терактов, бунтов и попыток революций. Их всего три. Кто-то грамотно путал следы, но специалисты из отряда полковника Рида сумели разобраться.
— Особисты из Милангмы? Им можно доверять?
— Да. Из всех силовых ведомств Левконии только им и можно. Кристиан не напрасно имеет ранг Мастера. Среди его людей предателей нет.
— Хорошо. Значит, завтра улетаем? Может, предупредить Летицию? Она ведь теперь твоя Тень. Жаль только, что позаниматься с ней удалось всего три недели. Боюсь, она пока не готова всерьез помогать…
— Помощников хватает, родная. Летиции скажем утром, за завтраком. Она успеет собраться. А сейчас… — вместо слов Валлиан снова принялся целовать жену.
В этот раз — уже не останавливаясь, не прерываясь на разговоры. Пижамные шортики Лайоны съехали по ее стройным бедрам, атласным облачком опустились на пол. Она просто переступила через них. Тонкие бретели топа сползли по смуглым плечам. Мужские ладони собственническим жестом накрыли высокую грудь девушки.
— Хочу тебя, жена. До искр из глаз! — рычащим баритоном сообщил Валлиан.
— Ум-гм… и я… — согласилась Лайона, выцеловывая кожу мужа от яремной впадинки вниз, пока ее подрагивающие пальцы сражались с пуговками мужской рубашки.
Подниматься в мансарду терпения уже не хватило. Устроились на диване в гостиной. Слились, сплелись телами, исследуя, будто впервые, самые чувствительные точки друг друга. Валлиан ласкал жену жадно, даже немного грубовато.
Мужчиной внезапно овладело стремление оставить на теле жены следы своих поцелуев и даже укусов, поставить на нежной коже отметины, которые не позволят ей забыть, что она — его. Вся. До кончиков пальцев. До последнего вздоха.
Казалось бы, разлука им в ближайшее время не грозила, и все же предчувствие — проклятое предчувствие! — вынуждало его невольно требовать подчинения. Утверждать свою власть.
Лайона гибкой лозой извивалась в его руках, принимая все, что готов был дать ей муж. Отвечая не менее страстными ласками и слегка болезненными укусами. В какой-то момент она сама развернулась к нему спиной, встала на колени, прогнула спину, опираясь на спинку дивана и приглашая мужа прижаться к ней сзади, проникнуть в ее жаркие влажные глубины…
