– Если ты не угомонишься, я позову стражу, – со злостью прошипела я, пытаясь вырвать руку из крепкого захвата.
Видит небо, устраивать скандал я не хотела, но и потакать истерикам Инигора не собиралась. Единственное, что меня останавливало… мысли о леди Канри, которой об этой безобразной сцене донесут. И будут мыть кости несчастной леди, обсасывая наше с Инигором прошлое.
Инигор выпустил мою руку, дверь с тихим щелчком захлопнулась. На что он рассчитывает? К чему эти припадки? Откуда во взрослом мужчине столько драматических талантов? Я принимала склочный и истеричный характер у дам, но Инигор меня неприятно удивлял.
– Зови, – послышалось злобное рычание.
Такого Инигора я даже побаивалась. Он явно был зол, нетрезв и взвинчен. И по какой причине? Что я спокойно живу без него и даже имею смелость быть счастливой? Лорд Канри теснил меня к запертой двери, пока я не уперлась спиной в прохладную створку. Бить Инигора я очень не хотела, но скрывать свой боевой характер становилось всё сложнее.
– Я видел, как ты шастаешь в его комнату, – пробормотал Инигор, упираясь руками в двери, – значит, роль моей любовницы ты сочла унизительной, а его… Верный пёс императора более выгодный любовник?
Даже растерялась от такой наглости, грубости и… извращённости мышления. То, что лорд Канри сделал свои выводы касательно нас с Файсом, – это его проблемы. А вот претензии по поводу того, что я предпочла быть не с Инигором три года назад и сейчас устраиваю свою жизнь… позабавили.
– Сударь, а вам не кажется, что претензии ваши слегка абсурдны? – чуть вздёрнув подбородок, шепнула я Инигору.
Страха не было. Я вполне могла постоять за себя, да и шум в комнате мог привлечь стражу. В душе воцарилось странное веселье, заставлявшее злить Инигора, провоцируя его на глупые высказывания.
– Я считал, что ты меня любила. А ты просто искала удачной партии, – невпопад бормотал он.
Видимо, мои ответы господину Канри были не нужны.
– Конечно, – пожала я плечами, – я алчная и жестокая дрянь, искавшая лёгкой жизни. А ты агнец безвинный, которого принудили к браку против его воли.
Вот оно, лицо человека, которому нечем крыть правду. Увы, мы мерим людей согласно своей личной морали, от Инигора я иной оценки и не ожидала.
– Я её никогда не любил, – принялся шептать мужчина, склоняясь к моему уху, – она скучная, глупая и безвольная тряпка… Как можно любить безликую тень? Безмолвную овцу… Ави, я и дня не прожил без мыслей о тебе. Умоляю, давай забудем всё. Давай снова будем вместе… Девочка моя… Моя Ави…
Его бормотание становилось всё невнятнее, руки настойчивее, губы касались моего виска. Признания Инигора меня мало волновали, но те слова, которыми он называл свою жену, мать своего ребёнка… Женщину, которую ему отдали для защиты и заботы. При дворе часто встречались браки по расчету, что не отменяло уважения между супругами. Заботу, подобие дружбы. Ярчайшим примером таких отношений была императорская чета, где его величество Маригор хоть и не любил свою супругу, но всячески заботился о ней и никогда бы не позволил себе даже косого взгляда в её сторону. Да он бы убил любого, кто бы дурно отозвался об Илларии.
– Хочешь, я уроню на него полку? – лукаво уточнил Руфус, вынырнув из полотна двери.
Я без лишних слов проделала то, чему учил меня дядя. Удар каблуком по ноге, потом толчок в кадык и резкий удар в грудь. Инигор охнул и с удивлённым взглядом осел на пол.
– Тоже вариант, – заключил Руфус, разглядывая мужчину.
– Я просила тебя оставить меня в покое, – задыхаясь от волнения, шепнула я, – ты выбрал свою жизнь, я выбрала свою. Прими тот факт, что наши пути разошлись. Ни твои признания, ни мерзкие эпитеты, что ты выбрал для своей супруги, ни обещания золотых гор не изменят моего к тебе отношения. Ты прошлое, забытое и неприятное. И если ты не угомонишься, я всё же вызову стражу… Или напрямую попрошу помощи у её величества…
Инигор отдышался, но отвечать не торопился. Он зло смотрел на меня, потирая ушибленное горло. Он старался казаться холодным и бесстрастным, но в его взгляде явно промелькнул испуг, стоило упомянуть имя императрицы. Я молча вышла из комнаты, зло хлопнув на прощание дверью. Увы, повернув голову, я с ужасом заметила стоявшую у стены леди Канри. Женщина печально мне улыбнулась и удалилась прочь, дробно стуча каблуками по паркету. Мерзкая ситуация. Уходя к себе в спальню, я никак не могла отделаться от чувства вины перед леди Канри, хотя сама понимала, что моей вины ни в чём не было и быть не могло…
– Нужно было притопить его в океане… – мечтательно изрек Руфус, – был же шанс… Эх, всему виной моя доброта.
***
– Этот день нужно просто пережить, – ободряюще произнесла я.
Иллария только печально мне улыбнулась и вздохнула. Она терпеть не могла светские рауты, балы, приёмы и выходы в свет. Но её происхождение уже за неё предопределило распорядок жизни императрицы. Я, как и её величество, не питала страсти к танцам в душных залах, тесным корсетам и натянутым беседам с малознакомыми людьми.
– Если бы подобная ярмарка гордыни была единственной в моей жизни, – ответила императрица.
Её величество уже была одета к маскараду, волосы были уложены в сложную причёску, украшенную бриллиантовыми шпильками и пёрышками. Обворожительный образ дополняли кружевные перчатки до локтя и шёлковый веер.
Сейчас мы были вдвоём в будуаре её величества, и через минуту следовало уже явиться к императору, чтобы молодые правители открыли ежегодный бал. Иллария стояла у зеркала, поправляя белую маску, украшенную цветком лилии. Я помогла императрице завязать ленты от маски, поправила выбившуюся прядь из её причёски.
– У тебя необычно радостно блестят глаза, – чуть сощурившись, произнесла женщина, – и кто же он?
Я чуть не выронила свой веер, услышав такой прямой вопрос. От императрицы ничего нельзя было скрыть, она удивительным образом умела распознать эмоции и настроение своих подчинённых.
– Человек достойный, – уклончиво произнесла я.
Иллария засмеялась, но расспрашивать далее меня не стала, только ещё раз нервно глянула в зеркало, поправляя оборку на юбке. Она сумела пережить равнодушие своего супруга, сумела принять жестокие правила династического брака, но всё ещё изредка надежда вспыхивала во взгляде этой дамы, она так и не оставила планов завоевать сердце своего супруга. Отчего-то я была склонна верить, что это её величеству удастся, по крайней мере восхищение и признание своих талантов в делах политических она получила от Маригора.
– Что же, этот садовник должен быть очень достойным кандидатом, – заявила императрица, оборачиваясь ко мне, – ты самый ценный цветочек на окружающей меня клумбе.
Мы обе рассмеялись. Напряжена была и я. Волновало предстоящее мероприятие, пугала опасность покушения. Но я всё равно не могла отделаться от мыслей о встрече с Файсом. Сегодня, наряжаясь для бала, я то и дело ловила себя на мысли, что обдумываю, понравится ли безопаснику мой наряд. Во что будет одет Эллерик?
