Я осторожно открыла дверь родительской квартиры, боясь задеть ведро с водой или еще какую-то утварь. В отсутствие хозяев домовые часто затевают уборку. Вы не замечали, как иногда после вашего долгого отсутствия в квартире нет ни пылинки, посуда в серванте не запылилась, как долго не пачкаются окна? Вы думаете на хорошие окна, полироль, моющее средство, а на самом деле ваш маленький помощник выбивался из сил, надраивая квартиру к вашему приезду. Да и зачастую мелкой уборкой они занимаются в любую удобную для них минуту. Протирают зеркала, гоняют тараканов (если они есть, а может, потому их у вас и нет), моют полы, ванную, снимают паутину. Вы даже не представляете, какая кипит работа, когда вас нет дома. А вот если в вашей квартире не все так гладко, значит, домовой на вас в обиде или того хуже - ушел он от вас. Кондрат грохотал посудой на кухне, тщательно перемывая все столовые приборы из ящика стола. Я прошла на звук, аккуратно, под стеночкой, стараясь не натоптать в прихожей.
- Привет, - приветствовала я домового, выгружая содержимое сумок на стол.
- Здоров, - прошамкал Кондрат, раскладывая вилки и ложки по отдельным ячейкам. - Что-то ты поздновато. Дрыхла, небось.
- Угу. Людям иногда надо спать, - огрызнулась я. - Это для тебя 9 утра - поздно, а для меня это рань несусветная.
- Распустилась молодежь, - вздохнул домовой, забираясь на кухонный диванчик. - Вот я помню...
- Вставали с петухами, за водой шли к колодцу, печь топили, - скороговоркой перебила я домового, ворчливость - главная отличительная черта домовой нечисти. Все они: домовые, волосатки, дворовые и домашние кикиморы - не прочь поворчать и попричитать. - Мне уже об этом говорили.
- Вредная ты Аська, не возьмут тебя замуж, - вздохнул Кондрат, подбираясь к заветной коробке.
- С таким багажом и не удивительно! Вы, домовые, народ прожорливый, - с улыбкой призналась я, наблюдая, как домовой набивает рот мармеладом.
- Ладно, не дуйся, - заулыбался Кондрат. - Ты лучше давай поешь и поезжай, а то к вечеру доберешься. Все нужное в пакете в коридоре. Твоя мать голову бы забыла, если бы не я.
- Это у нас семейное, - гордо выдала я. - Я уже позавтракала. Меня Сеня кормил.
- Этот накормит. Вон что от тебя осталось! Кожа да кости, - Кондрат пододвинул ко мне тарелку, накрытую полотенцем. Аромат наводил на мысли о пирожках. - Я матери говорил, не к добру девку одну жить отпускать. И вот отощала, не высыпаешься, а там гастрит, и ...
- И останусь я в девках куковать, - согласно кивнула я, продолжая давно заученную фразу. Пирожки оказались с черникой, я алчно ухватила следующий, не дожевав предыдущий.
- Боюсь, что ведьминский род на тебе того, - кивнул Кондрат. - Не стоило твоей бабке тебя так баловать. Ты это, кончай жевать. Ехай давай.
- Выгоняешь? - притворно обиделась я.
- Да мне-то что, - пожал плечами домовой. - Тебе в раскаленной жестянке по солнцепеку трястись.
- А сам чего на дачу не поехал? - крикнула я из прихожей. - Сам ведь про колодец и петухов только что распинался.
- А квартиру на кого оставить? - всполошился Кондрат. - Воры, бомжи или, того хуже, дети соседские. Двери загадят, окна побьют.
- Ух, и страсти ты придумал! Не снесет нашу квартиру за неделю. А от воров родители еще год назад сигнализацию поставили.
- Угу, и приедут они с отцом в пыльную квартиру. А так я тут похозяйничаю, к приезду стол накрою, - мечтательно затянул домовой, выходя ко мне в прихожую.
- А мне кажется, что колодцы и клозет во дворе для тебя такая же дикость, как и для меня, - злорадно сверкнула глазами я.
- Когда кажется, креститься надо, - обиделся уличенный во лжи Кондрат. - Поезжай. А то до вечера не доедешь.
- Ну, всего тебе, злюка, - я ласково потрепала домового по пыльной шевелюре и, подхватив сумки, вышла вон.
- Легкой дороги, - буркнул домовой, запирая двери на все замки.
Ну легкой дорога быть не собиралась. Междугородные маршрутки - это маленькая, передвижная камера пыток и для тех, кому повезло ехать сидя, и для тех, кому пришлось стоять. Маленькая, тесная машинка с трудом умещала в себе и воздух, и пассажиров, поэтому к середине пути люди задыхались от жары и духоты. Я сидела на последнем сидении, безжалостно зажатая сумками и рюкзаками моих соседей. Солнце по-садистски светило прямо в глаза, кресло заботливо грело и без того взмокшую спину, наши дороги делали все, чтобы пассажиров бесконечно трясло и подбрасывало. Находясь уже на грани теплового удара и морской болезни одновременно, я вывалилась из транспортного средства на нужной остановке. Свежий ветерок вяло попытался привести меня в чувство, но жаркие лучи свели на нет все его старания. Забросив на плечо рюкзак, я поплелась в сторону дачного поселка, где отдыхали от жары мои родители.
Поселок и вправду размещался в живописном месте: совсем близко лес, чуть дальше - речка. В этих местах водилось великое множество ягод и грибов, по дороге можно было встретить уйму людей, торгующих лесными богатствами, но меня интересовал всего один. И человеком он не был. Дядя Филя торговал на рынке, казалось, целую вечность (хотя, если вдуматься, это могло быть правдой), и в качестве его товара я была уверена на все сто процентов. Да и как могло быть иначе, если ягодами торговал сам леший? Я долго ломала голову, зачем нечисти деньги, пока не встретила его в сельмаге с сумкой, битком набитой сладостями. Не знаю почему, но почти вся известная мне нечисть питает маниакальную слабость ко всему сладкому, и местный леший не был исключением.
Мой знакомый скромно ютился в веренице прочих торговок и торгашей. Ничем не приметный старичок в вытянутом на коленях трико, стоптанных кирзачах и серенькой тенниске, он мало напоминал тех сказочных персонажей в лаптях и одежде из осенних листьев. На голове лешего красовалась обтрепанная соломенная шляпа. Заметив меня, дядя Филя призывно замахал мне руками, видимо, боясь, что я куплю ягоды у его соседей.
- Доброе утро, дядя Филя, - радостно заулыбалась я. - Как торговля?
- Утро добрым не бывает, - грустно вздохнул леший. - Торговли никакой.
Леший печально глянул на снующих мимо людей. Косой солнечный луч высветил сочный синяк на впалой скуле.
- А это кто вас так? - тех, кто мог запросто накостылять лешему, я знала наперечет, и людей в списке не было.
- С местным водяным поспорили, - оживился Филя, радуясь возможности пожаловаться. - Ну знаешь того, что сторожем в рыбхозяйстве работает?
- Кто ж его не знает, - кивнула я.
Сторожа Васю знали все браконьеры района. Скорый на расправу, водяной всадил не один пуд соли в местных воришек, а по ночам он сам и его подопечные русалки с готовностью путали сети и рвали леску всем охочим к разводимой в запруде рыбе. Водяной и реку свою охранял, и доход фермеру приносил, и деньги на свои мелкие потребности зарабатывал.
- А чего поспорили?
