- Я думал, у людей жизнь скучная...
- А чем мы хуже? У нас все как у людей. Скука, тоска и отсутствие желания что-то менять, - прозвучал за нашими спинами голос.
Миша! Знакомьтесь, мой бывший, чтоб его перекосило. Увы, мои проклятия на него не липнут, инквизитор, мать его, заговоренный. А так когда-то хотелось, чтобы его накрыло всем тем, что я ему желала. Увы, не судьба. Ну и фиг с ним.
- Привет, киска, - и эта тварь нагло полезла ко мне обниматься. - Все-таки соскучилась?
- Иди в пень, Мыша, - огрызнулась я, отскакивая от протянутых ко мне рук. - Я не к тебе, я по делу.
Миша, все еще нахально лыбясь, смерил Кирилла придирчивым взглядом, потом снова глянул на меня. И что я в нем нашла? Типичный бабник, морда наглая, характер скотский, манеры жуткие. Но красивый, зараза. Иногда бутылка вина на праздник и отсутствие личной жизни заводят в такие дебри человеческих глупостей, что диву даешься. Ладно, прошлое в прошлом, и черт с ним. И с Мишей тоже. Кстати, черти - это по его части, он у нас по этой дряни куратор.
- Решила в профессию вернуться? - вопросил гад. - Поддерживаю, твоих талантов тут не хватает.
- Нет, спасибо, - шарахнулась я от мужчины, словно он мне торговлю человечиной предложил. - Мне по сей день кошмары снятся, я на пенсии.
- У нас пенсия, Асенька, только посмертная... - хохотнул Миша и, перестав елозить по мне своим сальным взглядом, серьезно уточнил:- Так какое дело?
Аллилуйя !!! А я думала, это затянется часа на три. С Мишей в момент гормонального обострения такое бывает. А обострение у него хроническое, «кобелизм» называется. И почему мне с мужиками так не везет? Вечно или мямли, или бабники. Вот только Кирилл и хороший, но он не мой. Увы, не с моим сиротским счастьем. Кстати, про Кирилла. Все это время, что мы с Мишей ласково поплевывали друг на дружку, оборотень стоял рядом, сложив руки на груди, и оценивающе разглядывал инквизитора. Вот знаете, иногда так куриную тушку хозяйка разглядывает, прикидывая, с чего начать ее расчленять. Миша поначалу делал вид, что не замечает, а потом незаметно переместился подальше от Кира и поближе ко мне.
- Вот друга регистрировать пришла, - мило улыбнулась я и схватила оборотня под руку.
- Новообращенный, значит, - протянул Миша и протянул оборотню руку. - Михаил.
- Кирилл, - сухо представился оборотень, и... и не подал руки.
- М-да, - изрек инквизитор, устав стоять с протянутой рукой. - Тогда вам к Виктории Дмитриевне. Только у нее сейчас оперативники. Посидите, подождите, - и, допустив паузу, эта зараза смазливая добавила: - Если не боитесь...
- Чего? - хмуро уточнил Кир.
- Кого, - спокойно поправил Миша. - Но вы же добропорядочный оборотень. Вам, наверное, нечего бояться оперативников...
И утопал. Сволочь. А я осталась, и хмурый Кирилл тоже, и ситуация дурацкая никуда не делась. Вот все у меня так, хоть вешайся. Потоптавшись рядом с ликантропом, я радостно рванула к кофейному автомату, в надежде, что совместное распитие растворимой дряни с кучей добавок вернет непринужденность нашему с Кириллом общению. А еще народ в приемной пялится. Работы у них нет, что ли? В общем, нужно прикрыться хоть чем-то, пускай и бумажным стаканом.
- Хочешь кофе? - скармливая автомату купюры, вопросила я у Кира.
- Нет, - усаживаясь на диванчике, буркнул Кирилл.
И вот это что такое? А? Сидит, физиономия кислая, взгляд злой, ноздри раздуваются. То, что Кирилл злится, я понимала, а вот по какой причине - нет. Не из-за Миши же оборотня так перекосило.
- Кир, а ты вот такой зачем сделался? - подсаживаясь к мужчине, решила выяснить я.
- Какой «такой»?
- Злой. Ты на Мишкины намеки обиделся? Так забей, он редкий идиот, и нести чушь - это его кредо по жизни.
- Почему ты позволяешь так с собой обращаться? - со злостью процедил оборотень. - Кто тебе этот Миша?
Перефразирую классику и выражу свои мысли так: «Куда, интересно знать, делся мой привычный и положительный во всех смыслах Кирилл и откуда, интересно знать, взялся этот альфа-самец?»
- Ошибка юности, - вслух призналась я, мешая так называемый «капучино» палочкой.
- Ясно, - как-то особенно зло процедил Кир.
Что ему ясно, я не знала, но мне было ясно, что в данный момент я наблюдала пробуждение волчьих инстинктов в человеке. Собственнических замашек альфы в отношении... хм. Кого? Самки? И что это значит?
- Это давно было, мы расстались еще два года назад, - отмахнулась я. - А он никак не успокоится.
- Хочешь, я его успокою? - спросил Кирилл с таким тоном, что сразу захотелось добавить «навечно».
- А? Зачем? Я в инквизиции появляюсь раз в пятилетку, - пожала я плечами. - А вне инквизиции мы не встречаемся.
- Точно? - успокаиваясь, уже не так враждебно вопросил Кирилл.
- Точно, - кивнула я и отпила кофейку, для успокоения, так сказать.
Похоже, только что мне представилась редкая возможность лицезреть сцену ревности оборотня. И мне, благодаря дичайшей спокойности Кира, досталась версия «light», так как, с учетом темперамента ликантропов, в лучшем случае у меня бы были переломы, в худшем - «тяжкие телесные, несовместимые с жизнью». Ну, теперь-то я знаю, что Кирилл меня приревновал... как самку. И что мне с этим знанием делать?
- А что это за оперативники и почему я их должен бояться? - резко очеловечившись, спросил прежний, непробиваемо спокойный Кирилл.
- Те инквизиторы, про которых написано в летописях и которыми пугают маленьких ведьмочек, - охотно поддержала я смену темы. - Мол, не будешь есть манную кашу, то придет злой дядя инквизитор и поведет тебя на костер.
- Я люблю манную кашу, - улыбнулся прежний Кирилл.
- Это хорошо. А если ты еще и людей кушать откажешься, то тогда совсем здоровски будет.
- Я понадкусываю слегка, - подмигнул Кир.
- Святое дело.
Далее разговор съехал с обсуждения Миши, потом и от обсуждения инквизиции; перед тем как нас пригласили к Вике, мы с Киром обсуждали перспективу повторного похода в кино на выходных. Дверь нужного нам кабинета открылась, выпуская в коридор двух крепких ребят в черном. С виду парни и парни, накачанные, физиономии умные, глаза цепкие, косая сажень в плече. Одним словом, УХ! Только у таких, как я, волосы дыбом от этих персонажей. По большей части оперативники стали причиной моего ухода из инквизиции, ведь для них каждый оступившийся нелюдь - это всего лишь сухая запись в отчете: «ликвидирован». А я каждую такую запись принимала как личное поражение, ведь не удалось спасти того, кто просто раз поддался искушению. Холодные глаза, бесстрастные лица и аура смерти, фонящая за десятки метров, что даже у меня, добропорядочной ведьмы, поднимается в душе первобытный страх быть пойманной и сожженной.
