Тем временем король получил новые подкрепления. К нему пришли со своими отрядами казаков украинские атаманы Наливайко и Ширяй. Они служили Лжедмитрию, и даже среди поляков отличились свирепостью, расправами над мирными жителями. А теперь сообразили, что у Самозванца дело худо. Решили перекинуться к Сигизмунду. Король хотел зазвать к себе и поляков, находившихся с Тушинским Вором. Ведь там были тысячи рыцарей, их солдат, слуг. Как они усилили бы польскую армию!
К ним поехали послы Сигизмунда, убеждали панов и шляхту бросить «царика» и ехать на службу к своему законному королю. А в Тушинском лагере царил полный разброд. К Москве приближался Скопин-Шуйский. Бил врагов, отбирал у них город за городом. С самим Лжедмитрием послы Сигизмунда даже не пожелали увидеться. Польского короля он больше не интересовал. Повели переговоры с панами. Но тушинские поляки совсем не спешили помогать Сигизмунду. Наоборот, они возмутились. Дескать, они уже давно воюют, им обещаны все сокровища Кремля. А король пришёл на готовенькое и хочет всё прибрать для себя? Ну уж нет! Они написали Сигизмунду угрожающее письмо: если кто-нибудь станет мешать им получить свои выгоды в России, то будет для них врагом. И для них уже не будет иметь значения, что это их король или даже родной брат.
Жадность совсем ослепила тушинских поляков. Они сами себе насчитали, что Лжедмитрий должен им аж 7 миллионов рублей. Для тех времён эта сумма была вообще фантастической. Но паны и шляхта заявили — если Сигизмунд заплатит им такие деньги, они перейдут к королю. А если нет, пускай не лезет в их дела. Услышав цифру в 7 миллионов рублей, послы были в полном шоке. Уговаривать снизить требования до какой-нибудь разумной суммы. Выискивали среди шляхты самых понятливых. Объясняли им — вас же разгромят с вашим «цариком», вы вообще ничего не получите. А у короля всё-таки будет реальное жалованье, добыча.
Некоторые после размышлений соглашались. Но другие называли их предателями. По Тушинскому лагерю начались драки, гремели выстрелы. Лжедмитрия хаяли, угрожали ему. Обвиняли, что он наобещал много, а ничего не выполнил. Самозванец перепугался, что поляки свяжут его и отвезут к Сигизмунду. А скорее, просто прикончат. Он переоделся в крестьянский наряд, спрятался в санях с сеном и убежал в Калугу. А оттуда разослал воззвания, что поляки ему изменили. И тут уж разделилось всё его войско. Казаки и бывшие повстанцы Болотникова стали уходить в Калугу. Но атаман Заруцкий решил, что выгоднее быть с поляками. Сообщил Ружинскому, они бросились с конницей за уходившими отрядами и перебили 2 тысячи человек. Казаки в ответ озлобились. Напали на Серпухов, где стоял польский гарнизон, и уничтожили его полностью.
Враги перессорились, а Скопин-Шуйский наступал. Сапега пробовал задержать его, засел в городе Дмитрове, там была сильная крепость. Но стояла зима, снега навалило много, и русские ратники подошли на лыжах. На штурм не лезли, бегали рядом и стреляли, сбивая поляков на стенах. Изводили Сапегу, он высылал конницу, но лошади вязли в сугробах, а лыжники меткими выстрелами поражали всадников и укрывались в лесу. Так допекли врагов, что Сапега не выдержал. Со злости поджёг Дмитров и ушёл.
А с запада к Скопину-Шуйскому шли новые силы, новгородское ополчение, к нему присоединились 4 тысячи шведов и наёмников (ведь Швеции надо было показать, что она выполняет договор). Теперь русские полки надвигались на Тушино и с запада, и с севера. Сражаться Ружинский больше не решился. 6 марта 1610 года он объявил: пускай каждый идёт, куда хочет. Зажёг лагерь, и остатки его полчищ хлынули кто куда. Одни к границе, другие к Лжедмитрию, третьи к царю Василию, каяться и просить прощения. Москва освободилась от осады. 12 марта в столицу вступил Скопин-Шуйский со своими полками. Звонили колокола, все жители радостно встречали героя.
Большинство поляков, отступивших из Тушино, собрались в Волоколамске. Стали обсуждать, что делать дальше, и окончательно переругались. Подрались между собой. Ружинского так избили, что он умер. А Скопин-Шуйский направил за врагами погоню под командованием воеводы Валуева, и тот нагрянул к Волоколамску. Неприятелей там было ещё много, и Валуев не стал атаковать город. Принялся окружать его. Но одну дорогу, по плотине через реку Ламу, нарочно оставил свободной. Спрятал там 500 ратников в засаде. Поляки занервничали — окружают! Единственная дорога осталась! Ринулись выбираться по ней. На них напали из засады. Полторы тысячи перебили. Захватили все пушки, обозы. Кто уцелел, рассыпались в разные стороны.
В Иосифовом Волоколамском монастыре наши ратники нашли нескольких тушинских бояр и митрополита Филарета Романова. Поляки возили их с собой, а сейчас оказалось уже не до них, бросили. Их отправили в Москву. Василий Шуйский знал, что митрополит находился у Лжедмитрия не по своей воле, был в плену. Но и перебежчиков царь на радостях простил. Он хотел хоть как-то примириться со своими знатными врагами. А настроение в Москве было праздничное. Полчища Тушинского Вора развеялись, как дым.
Правда, разгоралась другая война, с Польшей. Сигизмунд стоял под Смоленском. Его отряды напали на южные границы России. А там ведь прокатились восстания и Лжедмитрия I, и Болотникова, и Лжедмитрия II. Большинство воинов ушли с ними. Ратников почти не осталось, и здешние города враги захватывали легко. Сожгли и разграбили Чернигов, Стародуб. Захватив Почеп, перебили 4 тысячи жителей. Сигизмунд рассердился, одёрнул своих командиров — ведь эти города должны были перейти к Польше. Зачем опустошать то, что уже наше? Они поняли, и следующий город, Новгород-Северский, жечь не стали. И жителей не убивали — только пограбили.
Но в Москве стояла новая армия Скопина-Шуйского, которую он сам создал и обучил. 40 тысяч воинов — уже закалённых в боях, не один раз побеждавших тех же поляков. Полководец готовился выступить против Сигизмунда. Проводил смотры и учения своих полков. Уже выслал вперёд отряды Валуева. Он у Скопина-Шуйского всегда двигался впереди. Вёл разведку, захватывал с налёта удобные позиции.
Но в столице на радостях устраивали пиры. И повсюду приглашали главного героя, Михаила Васильевича. Он не хотел никого обидеть, никому не отказывал. 23 апреля его позвали к князю Воротынскому, у него крестили ребёнка. В гостях к полководцу подошла жена его дяди, Дмитрия Шуйского, поднесла чашу с вином. И Скопину-Шуйскому вдруг стало плохо. Его отнесли домой, и он скончался. Сразу же заговорили, что его отравили. Подозревали как раз дядю Дмитрия. У царя Василия детей не было. Брат Дмитрий считался его наследником. А племянник, которого славила вся страна, стал для него соперником.
Мы не знаем, может быть, и не он совершил страшное преступление. Ведь в Москве были и польские шпионы, желавшие устранить такого замечательного военачальника. Но в выигрыше оказался Дмитрий Шуйский. Когда племянник умер, он снова занял при царе главное место. И командовать армией вместо Скопина-Шуйского тоже назначили его.
Глава 16 Что такое «Семибоярщина»?
