Именно это и было главной целью Жолкевского! Занять Москву! А переговоры, выборы Владислава на царство были лишь хитростями, чтобы охмурить русских. Ведь укрепления Москвы были неприступными. Как в матрёшке, одна крепость в другой. Земляной город, внутри Белый город, внутри него — Китай-город, Кремль. Но ложь и измена помогли. В неприступные крепости без боя вошли 6 тысяч поляков. Заняли стены и башни, выставили свои караулы. А дожидаться, когда обманы раскроются, Жолкевский не стал. Назначил комендантом Москвы полковника Гонсевского, а сам сразу собрался уезжать. Объяснил боярам — он едет поторопить Владислава, чтобы скорее явился к ним. Он забрал с собой свергнутого царя Василия, его братьев с семьями и укатил с ними к королю. Докладывать, как ловко он всё обстряпал, как надул русских дураков.
Глава 17 Первая земская рать
Предводители Первой Земской рати Прокопий Ляпунов, Дмитрий Трубецкой и Иван Заруцкий читают послание патриарха Гермогена.
Художник Б. Чориков
Громадные польские пушки, привезенные к Смоленску из Риги, днём и ночью долбили стены. Их ядра прошибли дыру в Грановитой башне. На 19 июля король назначил штурм. Многочисленным украинским казакам и добровольцам приказали сделать лестницы. Поляки направили их в атаку туда, где стены были целыми и огонь сильный. Пускай погибают, но отвлекут на себя защитников. А на Грановитую башню пошли немецкие наёмники. Казаков везде отбили. Немцы же сумели ворваться в пролом. Но смоленские воины бросились в контратаку и выгнали их.
Однако осадные пушки продолжали грохотать. Появились дыры в западной стене. 20 июля король бросил все силы сюда. В первых рядах бежали наёмники. За ними пустили казаков. А сзади шагала шляхта в блестящих доспехах. Русские встретили их шквалами огня. Казаков и шляхту даже до стен не допустили, заставили отступить. Часть наёмников сумела пролезть в крепость через проломы, но там их почти всех перебили.
11 августа после новых жестоких обстрелов поляки в третий раз пошли на штурм. Но для них он кончился ещё хуже. У них полегло больше тысячи убитых. Взбешённый король написал воеводе Шеину — если через три дня город не сдастся, он приговорит всех жителей к смерти. Вместо ответа ровно через три дня прогремел мощный взрыв. Защитники прокопали длинный подземный ход прямо под батарею тяжёлых рижских пушек. Заложили побольше пороха и взорвали их. Обстрел прекратился. Другие тяжёлые орудия у поляков имелись в городе Слуцке. А это опять было далеко. Пока ещё привезут!
Вот в такой обстановке в королевский лагерь под Смоленском прибыло Великое посольство из Москвы. Но над договором, который русские заключили с Жолкевским, польские паны просто посмеялись. Какие ещё условия? Перекрещивать королевича в православие? Да вы что! А Сигизмунд заявил: вы должны подчиниться не Владиславу, а мне. Я теперь хозяин России. Приехал Жолкевский, послы кинулись к нему: а как же ваши клятвы, как же обещания? Он пожимал плечами: не помню никаких клятв. Наверное, вы не так меня поняли.
Послов попытались и дальше обманывать. Сказали — ну ладно, мы обсудим ваши условия. Может быть, и согласимся. Но это потом. А сначала вы от имени правительства прикажите Шеину, чтобы сдал Смоленск. Но митрополит Филарет, Голицын и другие русские делегаты уже поняли: поляки нагло водят их за нос. Заявили — договор утвердил Земский Собор. Изменять его послы не имеют права. А в договоре записали про мир, а не про сдачу Смоленска.
Но этот договор, состряпанный Жолкевским, принёс России ещё и новую беду. Шведский король Карл IX давно присматривался, как бы напасть на нашу страну. А сейчас получалось, что русские заключили союз с поляками — врагами шведов. Появилась уважительная причина воевать с ними. Карл послал солдат захватывать русские города. Начались бои возле Ладоги, Орешка. Генерал Делагарди осадил Корелу (сейчас это город Приозёрск). 500 стрельцов и 2 тысячи ополченцев воеводы Пушкина держались полгода. Но воины погибали в боях. Началась цинга. Её так и называли, осадная болезнь. Она возникает от нехватки витаминов — а в осаждённых крепостях свежих продуктов не было. Защитники слабели и умирали от цинги. Когда от всего гарнизона осталось 100 больных воинов, Пушкин вступил в переговоры с Делагарди. Русские за полгода так измотали и повыбили врагов, что те согласились свободно выпустить остатки ратников. Корела досталась шведам.
Но и «дружба» с поляками не принесла России ничего хорошего. Смоленские и брянские дворяне первыми согласились подчиниться Владиславу. Они жили рядом с польской границей и надеялись — если подчинятся, их поместья не тронут. Многие даже ездили в лагерь к Сигизмунду, их приняли на королевскую службу. Но польские отряды и ватаги украинских казаков повсюду ездили и грабили. Пожгли сёла этих дворян, их родных убили или угнали в плен в Польшу. Они пробовали жаловаться королю, панам — их даже слушать не стали. Точно так же и города, когда принесли присягу Владиславу, начали добровольно впускать поляков. Но они безобразничали и грабили. Измывались над жителями. Обращались с ними, как со своими рабами.
Только в Москве поляки сперва вели себя прилично. Потому что там был и русский гарнизон, 7 тысяч стрельцов. В правительстве оставались бояре, любившие свою родину, — Андрей Голицын, Иван Воротынский. В Москве был и патриарх Гермоген. Но Сигизмунд уже начал распоряжаться в России, словно был царём. Начальника польского гарнизона Гонсевского он произвёл в бояре и назначил начальником Стрелецкого приказа. А тот разослал всех стрельцов в дальние города.
Сигизмунд прислал в Москву и своего уполномоченного, подлеца Фёдора Андронова. Он стал главным казначеем России, взял под свой контроль все деньги. Вместе с Гонсевским он состряпал клевету на Гермогена, Воротынского и Андрея Голицына. Будто они связались с Лжедмитрием и готовили заговор. Обоих бояр арестовали. Патриарха тронуть ещё не осмелились, но перестали его допускать к государственным делам.
А уж после этого поляки осмелели. Командовать в Москве принялся Гонсевский. Его помощниками стали предатели Михаил Салтыков и Андронов. А Мстиславскому и его правительству пришлось только исполнять, что им скажут. От них требовали денег, чтобы платить жалованье польским солдатам и офицерам. Бояре послушно выдавали из государственной казны. Но там было почти пусто. Тогда из царского дворца стали брать золотые и серебряные чаши, тарелки, кувшины, переплавлять их в монеты. Андронов создал тайную полицию, его шпионы выискивали, кто недоволен поляками. Таких людей Гонсевский хватал и казнил без всякого суда. У их семей отбирали имущество, поместья. Отдавали всё это в награду польским прислужникам.
