— Повторяйте за мной, Виктория, — голос Стоуна я слышала слабо, все сознание заполняла бушующая в теле боль. — Я Виктория из рода безымянных, дочь тьмы…
Я бормотала слова клятвы едва слышно, но с каждым вытолкнутым из горла звуком, боль становилась слабее.
— Дарую свою силу в имя света, обязуюсь служить тому, кто даровал мне свободу…
Когда Манои защелкнул на моем запястье браслет, я была готова разрыдаться от облегчения. Боль отступила так же резко, как и накатила, оставив после себя только слабость и головокружение. Упасть мне со стула не дали, Стоун схватил меня за плечи до того, как я успела вспахать носом затоптанный до дыр ковер.
— Дышите… не делайте резких движений…
Его голос звучал спокойно и уверенно, внушая чувство защищенности. Я даже начала завидовать выдержке этого мужчины. А потом ощутила ее. Сила теплыми ручейками растекалась под кожей, как когда-то в детстве. Я ощущала ее движение в венах, она дрожала на кончиках пальцев. Пьянящее, дурманящее разум чувство, такое забытое, такое родное. Потом послышался голос. Тихий, манящий. Я закрыл глаза, погружаясь в собственную тьму. И она разглядывала меня, нашептывая, что я всесильна. Что этот мир принадлежит мне. Жуткий, шелестящий голос.
Хлесткий удар по щеке и боль, ожегшая кожу, выдернули меня из этого транса. Я все так же сидела на стуле, Стоун стоял рядом, опираясь на одно колено. Он смотрел на меня холодно и внимательно, отслеживая мою малейшую эмоцию. А мне было страшно. Холодно и жутко от того, что я ощутила и увидела там, глубоко в своей душе.
— Виктория? Вы здесь? — янтарные глаза пристально глядели на меня.
— Да. Куда я теперь от вас денусь…
Я слабо улыбнулась инквизитору и отвернулась, желая скрыть тот ужас, который бушевал в душе. Надеюсь это просто следствие того, что сила была все время под печатью и этот голос мне померещился. Ведь если этот зов повториться, то я рискую лишиться не только силы и свободы, но и рассудка… а возможно и жизни. Усыпят из лучших убеждений. Для безопасности.
— С днем рождения! — послышался голос Манои. — С возвращением в ряды магов.
Я криво усмехнулась, потирая затекшую спину. Рука сама скользнула дальше, под ворот халата. Я с удивлением ощутила под пальцами гладкую кожу без рубцов, которые уродовали мне спину всю жизнь.
— Работаем и не отвлекаемся, — Стоун уже усаживался за стол рядом со мной. — Итак, Виктория, теперь ваша задача сделать пробное погружение.
Я со вздохом кивнула и откинулась на спинку стула. Итак, никуда мне не деться от этого желтоглазого типа. Ни во сне ни наяву. Какие чудные перспективы ожидают меня на пути спасения мира во всем мире. Прямо не знаю с чего начать праздновать. Не могу выбрать между цианидом и стрихнином. Но выхода у меня все равно нет. Впрочем, не было у меня его с самого рождения, как и свободы. Была только иллюзия… а иллюзии имеют свойство развеиваться.
Снова прикрыла глаза с содроганием ныряя в глубины своего «Я». Тьма, тишина, словно плывешь ночью под водой. Звуки вокруг становились тише, сливаясь в один неуловимый шелест. Падение в пропасть, где нет времени, где все застыло в неизменном безвременье. Но вдруг, в моем мраке все больше и больше проступали очертания окружающего мира. Холодного, мертвого, отстраненного. Каменный пол и обветшалые стены, паутина колышется на ветру, седыми космами свисая с потолка. Сквозняк завывает в закоулках огромного лабиринта. Только стены и двери. Сотни, тысячи дверей. Я медленно брела по коридорам, прислушиваясь к шорохам и шелестам, решала, какую дверь толкнуть первой.
Под ногами хрустел песок и мелкие камешки, пахло плесенью и мокрым кирпичом, словно в старом подвале, где отродясь никто не хозяйничал. И я блуждала из одного коридора в другой, понимая, что все больше и больше запутываюсь. Какую дверь открыть первой? Что я должна сделать? Куда должна пойти? Наугад толкнула первую из дверей, подвернувшуюся под руку, открывая проход в облака. Вот так просто, пышные, как цветки хлопка, облака стелились под ноги, приглашая прогуляться по ним, окунуться в мир сказок. Я наклонилась, проведя рукой по облаку, где-то вдалеке виднелась стайка летящих по небу бабочек. Скорее всего это был сон ребенка (еще рано для сна, как раз «детское время»).
Ванильный мир, где нет места боли и одиночеству. Ноги сами по себе перешагнули порог, утонув по щиколотку в мягком облаке, на ощупь похожем на вату. Я просто брела по пушистой, слегка покачивающейся дорожке, любуясь лазурными небесами. Детство, как много там радости. Даже живя в безысходности, дети умудряются мечтать и верить в сказку. Как мало им отмерено этой беззаботности, которую сомнет безжалостный маховик реальности. Как жаль, что реальный мир многих из них заставляет взрослеть слишком рано.
Я улыбнулась и протянула руку к облаку. Не в моей власти изменить реальность. Я не могу стереть боль и несправедливость из того мира, но я в силах изменить этот мир. Под пальцами встрепенулась и забился пестрый комочек перьев. Еще миг и это уже была птица. Огромный феникс с огненными крыльями и радужным хвостом. Он с визгом взмыл в безоблачное небо, оставив за собой радужную дорожку. Стало легче. И я, войдя во вкус, принялась шалить в чужом сновидении, заполняя поднебесный мир мыльными пузырями. Они неспешно покачивались на ветру, в полете обретая очертания зверей.
Я с улыбкой огляделась, решая как еще улучшить этот мирок. В теле бурлила кипучая энергия, хотелось творить красоту, создавать замки и сады, цветущие поля и бушующие океаны. Во мне пробудилось что-то, что вернуло меня к жизни. Сейчас я ощущала себя счастливой. Впервые в жизни. Я подняла руку, примеряясь к еще одному белоснежному «холму», но…
— Виктория, возвращайтесь, — скрипучий голос Стоуна показался какофонией в этом безмятежном мирке.
Настроение стремительно рухнуло вниз. На шее моей ошейник, а поводок в руках инквизитора. Я ищейка, возомнившая себя птицей. Реальность, как всегда, находит самый «подходящий» момент, чтобы ударить.
Глубокий вдох и я снова закрыла глаза, чтобы открыть их в своем новом, обшарпанном и казенном жилище. Мужчины сидели за столом, Джаспер что-то записывал под диктовку Манои, Стоун хмурился, изучая какой-то камень на цепочке.
— Вы хорошо справились мисс, — инквизитор поднял на меня взгляд. — что же, я рад, что выбрал вас.
— Служу и стараюсь во славу инквизиции!! — звонким фальцетом заявила я.
Зори носился по квартире, с тряпкой руках и ворчал. Бедного гоблина разрывало от открывающихся перспектив. Столько нужно было почистить, отмыть, оттереть. Похоже, в комнате все же был тот, кого мистеру Стоуну удалось осчастливить. Из кухни послышался истеричный свист чайника и Зори с топотом умчался туда, греметь посудой.
— Вот и замечательно, — мое хамство опять прошло по касательной, не задев нервы инквизиции. — Значит, до встречи, мисс.
И все трое поднялись, направляясь к выходу. Джаспер семенил за Стоуном, как преданный пес, Манои ковырялся в своем саквояже, оттягивая момент ухода. Я даже беспокоиться начала, что этого слизняка забудут и он останется со мной наедине. Нет, за девичью честь я не волновалась… мы с ней расстались давно и без сожалений. А вот сесть в тюрьму за убийство я не хотела.
