Как-то странно он на меня смотрел, словно хотел сказать еще что-то, но в последний момент передумал. А в памяти отчего-то всплыли слова Зори: «Но вы же на них глядите так же. Для вас они тоже все враги. Так чем вы лучше их?». Я зябко поежилась и соскочила с подоконника, словно близость Стоуна меня пугала. Но это же не так! Мне плевать на эту инквизиторскую особь.
Он мне не друг, и не защитник. Он мой враг и если я начну смотреть на него иначе, то потеряю то единственное, что у меня не отняли — гордость. Как бы он не старался, все его поступки — попытка усмирить меня, сделать ручной и послушной. Это все игра и больше ничего. Неожиданно эта мысль причинила боль. Легкую, едва неуловимую, словно, кто- то уколол шпилькой в область сердца. Только вот этот укол задел застарелый и болезненный шрам… и это отрезвило.
— Давайте вы перестанете изображать друга, — раздраженно заявила я, — Один раз это даже мило, но дважды исполненный спектакль утомляет. Не унижайте себя и меня неумелым притворством. Из вас тоже актер скверный.
И замерла, глядя в глаза мужчине, все так же сидевшему в оконном проеме. Стоун плавно соскользнул со своего насеста и сделал шаг ко мне. И еще один. Я интуитивно попятилась, боясь той перемены, что случилась с инквизитором. Всегда резкие, его движения смягчились, став тягучими, словно у дикого зверя. В них не было угрозы, но сам факт такого изменения натуры пугал.
Но эта перемена и завораживала, словно, я взглянула на знакомого мужчину совсем с другой стороны. А Стоун приблизился ко мне почти вплотную, заставив, от неожиданности вжаться в стену за моей спиной. Этот маневр я даже не заметила, борясь с удивлением и любопытством.
Мужчина стоял совсем близко, настолько, что я могла легко ощутить тепло его тела и едва уловимый запах парфюма.
— Вам так необходим враг мисс, вам это придает сил? — шепнул Стоун склоняясь ко мне.
В его голосе слышалось легкое урчание, словно дикий зверь рычал где- то в далеком подвале. Горячее дыхание обожгло щеку, а янтарные глаза оказались так близко, что я могла разглядеть в них свое отражение. Зрачки мужчины опять вытянулись в тонкие нитки, выдавая потерю контроля.
— Я не просила себе такой судьбы, — от чего- то шепотом отозвалась я, глядя в глаза Стоуну, — я просила только нормальной жизни.
В горле от чего- то пересохло и язык с трудом ворочался во рту, выталкивая скупые фразы. И сердце от чего- то перешло с мягкой рыси на галоп. Стоун на мое заявление отреагировал улыбкой. Понимающей и печальной.
— Законное желание, — вздохнул он.
Я кивнула и закрыла глаза. Стало легче, когда я не вглядывалась в глаза своего собеседника. Он не думал отстраняться, продолжая стоять вплотную ко мне.
— Только не я отнял у вас вашу жизнь, — с горечью произнес мужчина, — не я лишил вас прав и свободы. Увы, но если бы я не снял с вас печать, то это бы сделал другой дознаватель. Вас выбрали из сотен претендентов. Я бы хотел что- то исправить, но пока не знаю как.
Его слова отрезвили, разогнав странную слабость в теле и вернули былую злость. Она поднялась со дна души, дурманя разум и заглушая чувства.
Я привыкла глушить страдания злостью, прячась за нею, как за щитом. Она хорошо защищала от ударов судьбы. Когда ты зол, то не так страшно идти по жизни. А у меня нет права на страх, как впрочем и права на слабость. У меня нет ничего кроме моей злости и… Зори. Только они и придают мне силы в жизни.
— Хотите казаться лучше других? — криво усмехнулась я, — считаете себя благодетелем?
— Я делаю то, во что верю, — прорычали в ответ, — в эпитетах не нуждаюсь.
Он смотрел прямо и не отводил глаза. В памяти всплыл весь сегодняшний день, «беседа» в инквизиции. Унижение и беспомощность, что я испытала. Чувство слабости и одиночества, что не покидали меня все это время снова вернулись.
— Ненавижу, — прошипела я в лицо собеседнику.
— Меня или всю инквизицию? — с усмешкой спросили у меня.
Я не ответила, зло сверкая глазами. Стоун кивнул, а потом схватил меня за руку. Секунда и он прижал мою ладонь к своей щеке. От неожиданности я вздрогнула и попыталась вырваться из сильного захвата мужчины. Не выпустил.
— Бейте, — холодно заявили мне, — раз вам так нужна война, то переходите уже к настоящему бою.
Я испуганно дернулась, снова пытаясь отстраниться. Снова неудача. Мужчина еще крепче сжал руку, прижимая мое запястье к слегка колючей щеке.
— Ну же, — сквозь зубы прошипел он, — вы так ненавидите меня, а я даю вам шанс излить свой гнев. Что же вы, мисс? Отыгрывайтесь! Вот он я, ваш враг и мучитель. Выпустите свой гнев! Свою злобу! Ну же!
К горлу подкатил ком, глаза предательски защипало. Захотелось и вправду его ударить или лучше оттолкнуть и сбежать. Спрятаться. Скрыться от этого невыносимого, жестокого мира.
— Пустите, — пискнула я, — Я не буду бить вас!
— От чего же? Я же чудовище, тиран, враг. Я терзаю вас и издеваюсь! — говорил он мне холодно и зло. — Вы ненавидите меня, так выпустите свою ненависть. Дайте ей свободу, пока она не разъела вам душу. Пока не лишила разума. Вы же на войне, мисс! Мы с вами враги, так решайтесь!
Последние слова мне рявкнули в лицо. И отпустили мою руку. А я осталась стоять прижимаясь спиной к стене, чувствуя, что по щекам текут слезы. Стало обидно и стыдно. Но дышать стало легче, словно с плеч свалилась бетонная плита, не дававшая вздохнуть. Я отчаянно старалась не рыдать, но сдавленный всхлип все же вырвался из легких, выдавая мою слабость.
А потом меня обняли. Мягко и заботливо, словно маленького ребенка, прижимая к широкой груди. И я окончательно разревелась, пачкая накрахмаленную рубашку Стоуна тушью и помадой.
— Тише, — вздохнули над головой, — Вы просто устали. Вечно держать оборону невозможно. Иногда нужно давать волю эмоциям. Легче?
— Вы сумасшедший, — сдавленно буркнула я, шмыгая носом.
— Согласен, — с усмешкой в голосе шепнул инквизитор. — Но я это осознаю. Я окончательно потерял голову…Но мне это даже нравится.
Я снова шмыгнула носом и подняла взгляд на мужчину. Сейчас он снова выглядел бесстрастной скалой, сдержанно глядя на меня с высоты своего роста. Может мне почудился подвох в этой фразе?
— А вы боитесь признать, что вам нужен друг, — уже знакомым ледяным голосом заявили мне, — С врагами проще, их всегда держат на расстоянии. А вот друзей нужно подпустить к себе максимально близко… это то и пугает. Но одна вы не выстоите. Подумайте об этом…
И мне протянули носовой платок. Инквизитор отстранился и отошел к окну, пока я оттирала лицо и бесстыдно сморкалась в накрахмаленный лоскуток.
— У нас есть слепок ауры автора книги, — глядя на закат, заявил инквизитор. — Скоро его найдут.
— Думаете, он причастен? — хрипло уточнила я.
— Найдем и узнаем, — хмыкнул Стоун и обернулся ко мне.
