Это мы так на прислуге экономим? Чем им не угодил дядька в ливрее, коих полным полно в других офисах? Нет, нужно показать, кто тут особенный. Кто тут пуп земли! Ненавижу!
Внутри интерьер продолжал вгонять визитеров в состояние благоговейного трепета, пробуждая скрытые в душе комплексы. Высоченные, сводчатые потолки, словно в древнем храме. Мраморный пол, отшлифованный до зеркального блеска, сверкающие тысячами кристаллов люстры причудливых конструкций. Но мои комплексы уже были готовы к тому, что встретят на пути, а от того сидели тихо и донимать меня не торопились. Обо все это великолепие очень хотелось потушить сигарету. Но закурить мне так и не дали, отняв спички. И портсигар тоже. Я даже не знаю в чем провинилась, а ко мне уже применили пытки.
Я гордо прошагала по мраморному полу, вздернув подбородок и кутаясь в огрызок лисьей шкурки. Не то чтобы мне было холодно, но на встречу с очередной инквизиторской шишкой я решила заявиться раздражающе шикарной. Черное, расшитое бисером платье, вычурная шляпка, лисий хвост на плече, мундштук с сигаретой. В общем, от одного моего вида любого борца за мораль и добродетель должно было скрутить в бараний рог. По крайней мере, я очень на это надеялась.
«Мои» инквизиторы плелись следом. Молча, хмуро, зло наблюдая мой «виляющий» (виляла я бедрами и тоже исключительно на благо образа) вояж к лифту. Наше общение в машине оставило неизгладимый след на нежной мужской психике. Подозреваю, если бы не приказ довезти меня в целости и сохранности, следующей остановкой был бы темный лес, где бы меня с удовольствием зарыли в землю. Живой.
А так приходится тащиться следом и терпеть мой довольный вид. А я довольна. Давно живу по принципу «сделал гадость — в жизни радость». Особенно, если гадость сделал инквизитору. Злобное сопение за спиной стихло лишь тогда, когда меня подвели к огромной дубовой двери, перед которой разинул пасть лифт. Дверь распахнулась, я отважно шагнула в неизвестность. Дверь с грохотом закрылась. Интересно, на гробу крышка так же громко захлопывается?
— Ждите! — донеслось через толстую дубовую дверь. — Мистер Стоун скоро будет.
Можно подумать, у меня есть выбор. За дверью двое амбалов, готовых свинтить мне шею по первому приказу, а за окном такая высота, что прыгать пропадает всякое желание. Я подошла к окну, присвистнув от открывшегося вида. Огромный город сверкал и переливался в вечерней мгле, как полный самоцветов сундук, опрокинутый неуклюжим воришкой. А над городом раскинулось безграничное и прекрасное небо. Звезды алмазами сверкали в его черных, похожих на бархат глубинах, насмешливо глядя, как суетятся люди среди поддельных огней.
Искусственный блеск затмевает свет звезд и разглядеть их с улиц города почти невозможно, грохот улиц оглушает, роскошь и суета кружит голову. И смотреть в небо нет уже ни сил, ни желания. Скольких перемолола эта яркая ловушка, обещая славу и богатство. Скольких еще перемелет. Но люди все так же стекаются в столицу, надеясь найти здесь счастье, любовь, богатство… Наивные. Выжить здесь могут единицы.
Глазеть на город я устала. Обернулась к двери, топота спешащего ко мне инквизитора я не расслышала. Чудно. И я принялась бродить по комнате, разглядывая ее убранство. Скромненько. Неожиданно. Комната так разительно отличалась от кичливого убранства фойе, что казалась почти пустой. Хозяину кабинета, очевидно, было плевать на моду и царящие в ее мире правила. И на роскошь ему было плевать. Светлые стены, простой дубовый стол у окна, диван и столик посредине комнаты, светлый, почти без рисунка ковер на полу. Шторы на окнах отсутствовали, картины на стенах тоже. Зато писчие принадлежности были расставлены со скрупулезной точностью, словно под линейку.
Я не удержалась и сдвинула подставку с ручками, хоть так пытаясь досадить неизвестному мне мистеру- инквизитору. Выпитое вечером слегка выветрилось за время поездки, но хмель все еще блуждал в моей крови, заставляя делать глупости.
Потом я прошла дальше и устало рухнула на диван. Хотелось курить. Очень. И мундштук при мне, и сигарета…а спички остались в кармане моего конвоира. Я злобно скрипнула зубами и огляделась. На журнальном столике стояли пепельница и причудливая зажигалка в форме грифона. Мерзкая такая, белая с позолотой. Абсолютно не вписывающая в этот аскетичный интерьер. Но очень нужная в быту штучка. Я крутила в руках фигурку, ища тот самый рычажок, высекающий пламя. Рычажок скрывался от меня, игнорируя все попытки его найти. Я почти уже потеряла надежду успокоить нервы привычным способом, когда злобный грифон крякнул и показал мне огненный «язычок». Я обрадовалась и потянулась к отложенному на диван мундштуку.
Но моим нервам покой и умиротворение в этот вечер были противопоказаны. Сигарета подло вывалилась из мундштука, и подхваченная сквозняком, укатилась под диван. А она у меня одна! Я застонала и сползла на ковер, желая подобрать беглянку и мстительно выкурить ее до фильтра за одну затяжку. Не знаю выйдет ли, но я попытаюсь. Увы, конструкция дивана оказалась настолько причудливой, что просто так залезть под него рукой не вышло, пришлось нырять туда с головой. Ничего, сейчас, как достану, как накурюсь… Задымлю здесь все, чтобы помнили меня еще лет двадцать.
— О! Какая встреча! И вам вечер добрый, мисс Лэмон, — донеслось до меня насмешливое приветствие.
От неожиданности я дернулась и попыталась встать, забыв, что надо мной фанерное дно дивана. Тихий стук и полный муки стон, были ответом на приветствие. Головокружение и временная потеря ориентации в пространстве, были неприятным бонусом мне.
— Признаться, так рьяно мое расположение заслужить еще не пытались, — продолжала потешаться эта сволочь, медленно шагая ко мне.
Я видела, как блестели его дорогущие ботинки в тусклом свете ламп. Слышала нотки насмешки и издевки в хриплом, словно простуженном голосе. Мне захотелось уползти от этого позора целиком под диван и отлежаться там пока обо мне не забудут. А позор был фееричным. Ведь проводя поисковую операцию, я почти до половины нырнула под мебель. Увы, моя «нижняя половина» в спасательной экспедиции участвовать не пожелала, оставшись торчать снаружи, выставленная в сторону двери, как готовое к стрельбе орудие. И вот сейчас инквизитор (кажется мистер Стоун) мог в полной мере оценить меня с самой неожиданной стороны. Да, так я еще не позорилась.
— А вдруг я выразила то отношение к инквизиции, которое большинство боится озвучить? — прокряхтела я.
Просто в силу обстоятельств и явного сотрясения мозга хамское заявление из меня выскочило раньше, чем я успела прикусить язык. Где-то надо мной замолчал инквизитор. То ли затевал пакость, то ли решал как лучше меня привязать к столбу на костре. И пускай ведьм не жгут уже сотню лет, хамить инквизиторам тоже осмеливаются не многие… Точнее не о многих слышали после таких поступков.
Пока я прикидывала свои шансы на выживание, надо мной стало неожиданно светло и просторно. Нет, диван не отшвырнули в сторону, вгоняя в шок своей силой и мощью. Его просто подняли, давая мне путь к побегу.
— Поднимайтесь мисс, а то недостаток кислорода плохо сказывается на вашем поведении, — заявил все тот же гортанный голос.
