Звук мотора.
– Ты все поняла?
Айна с трудом разжала побелевшие губы. Почти беззвучно выдохнула в трубку:
– Да, но…
– Никаких «но». Такой шанс выпадает раз в жизни! Понимаешь? Никому из нас ни разу не удавалось подобраться так близко к их верхушке. Тебе повезло, так воспользуйся этой удачей ради общего блага.
– Ты предлагаешь мне с ним… – она не могла выдавить это слово.
– Нет! Конечно же, нет! Как ты могла такое подумать? Очаруй его! Включи свои женские штучки. Сделай так, чтобы он запал на тебя. В общем, действуй по обстоятельствам. Ты нужна нам там, Айна! Вспомни, кто ты и какую клятву давала!
Она не могла поверить, что слышит все это. Что Фил так легко решил ее здесь оставить. Без подготовки и снаряжения. Без группы прикрытия. Без шансов на отступление.
– А если он что-то заподозрит?
– Постарайся, чтобы не заподозрил. Ты же умная девочка! Подумай о своих родителях и сестре. Разве ты не мечтала отомстить за них этим тварям?
Мечтала. Последние пять лет только этим жила. С тех самых пор, как по вине элохимов погибла ее семья.
Тогда ей было всего восемнадцать. Она сидела на пепелище, оплакивая родных и желая умереть вместе с ними, когда к ней подошла группа ребят. Таких же молодых, как она. Они забрали ее с собой. Дали ей дом, стали новой семьей. Уже позже она узнала, что они состоят в тайном движении против всевластия элохимов, которое гордо называют Конфронт – Сопротивление, а себя – его паладинами.
Вначале ей казалось, что это просто ребяческий бред. Ну какой Конфронт? Какие паладины? Элохимы жестко подавляли любые протесты, любые волнения. Те, кто осмеливался выступить против них, получали статус террористов и подлежали немедленной изоляции.
Потом она поняла, что за спинами Сэма, Фила, Рози и многих других стоит целая организация, нити которой уходят глубоко в подполье. Никто не знает имени настоящего руководителя, никто не знает, где базируется главный штаб. Но эта организация существует уже много лет. Она раскинула сеть на всю Европу, опутала мегаполисы, запустила щупальца в самые крошечные города и поселки, такие, как Ермен. И везде находит людей, подобных Айне. Тех, у кого высокий порог сопротивляемости элохимам. Тех, у кого есть причина ненавидеть захватчиков.
Спустя два года после смерти родителей Айна принесла Конфронту присягу и стала его паладином.
Фил словно читал ее мысли:
– Вот, у тебя появилась такая возможность. Я верю в тебя. Все, до связи. И будь осторожна.
Все еще держа телефон в руках, она медленно опустилась на пол.
Закрыла глаза.
Фил не приедет за ней, и он прав. Гораздо важнее, чтобы она оставалась в этом доме как можно дольше. Стала глазами и ушами Конфронта. Здесь она сможет добыть информацию, которой им так не хватает.
До этого дня ее задания ограничивались лишь мелкими вылазками и незначительным шпионажем. И всегда рядом были друзья, готовые прикрыть в случае опасности.
В этот раз ей придется справляться самой.
«Сделай так, чтобы он запал на тебя»…
Хорошее напутствие от того, кто вчера предлагал переспать с ней по дружбе.
Но это действительно невероятная удача – попасть в дом куратора. И пусть за нее придется дорого заплатить, что ж… Она готова пойти на это.
Телефон с глухим стуком выпал из ослабевших рук.
Ночь почти кончилась, но до рассвета еще далеко. В этих широтах солнце в ноябре встает не раньше девяти. Значит, при всем желании она не сможет покинуть этот дом раньше, если только сам хозяин не выставит ее. Но вряд ли он так поступит, если пустил переночевать и обещал подвезти.
Невольно вспомнился вчерашний вечер. Прикосновение элохима, его крепкая хватка… и собственное смятение.
Почему он надел перчатки, прежде чем дотронуться до нее? Побрезговал прикасаться к человечке?
Она передернула плечами и поднялась. Хватит думать об этом. У нее появилось задание.
Подойдя к окну, девушка остановилась и уставилась на окровавленный снег.
Лось исчез. То место, где он лежал, было изрыто мощными лапами. И только алые пятна напоминали о том, что случилось здесь ночью. Да еще цепочка следов, ведущая к самому дому.
Зверь вернулся в логово. Ей придется остаться в этом доме один на один со своим худшим кошмаром.
Глава 7
Стикс принимал душ, когда раздался звонок с коммуникатора.
Упершись руками в стену, тенганарец смотрел, как в белоснежный поддон стекает вода. Красная от крови. Постепенно она розовела, становилась прозрачнее. Но это не уменьшало ощущение тошноты.
Зверь сегодня поживился на славу. Охранный контур не позволил ему покинуть частные земли, не дал сбежать в ночь. Огражденного леса, простиравшегося на пару гектаров, хватило, чтобы создать иллюзию свободы.
Но это пока.
Стиксу уже пришлось сменить столичную резиденцию на тихий заснеженный Ермен на севере Скандинавии. Перебраться поближе к диким лесам и легкой добыче. А скоро Зверю станет тесно в границах, созданных разумом. Инстинкт возобладает над рассудком, темная сущность тхейнара – над тенганарцем. И тогда не помогут никакие ограды…
Услышав звонок, он вскинул голову.
Джино. Если звонит, значит, что-то узнал.
Сорвав с крючка полотенце, Стикс прошел в спальню. Зеркало на двери отразило его: обнаженный, идеально сложенный хищник. Мускулистый, но в то же время гибкий и грациозный, как тигр.
Под гладкой кожей тенганарца, усеянной каплями влаги, играли стальные мышцы. Темные волосы топорщились мокрым ежиком. Он провел по ним пятерней, вытер лицо и бросил полотенце на пол. Небрежно шагнул через уже не нужную тряпку и нажал кнопку связи.
– Нувэр Хассель, есть информация по вашему запросу.
– Слушаю.
– Ваша гостья звонила на местный номер. Зарегистрирован на Сэма Уортона. В данное время объект находится в четвертом квадрате. Адрес…
Стикс перебил охранника:
– Ты выяснил, кто этот Сэм?
– Студент политехнического. Пятый курс. Обычный парень.
Обычный? Да нет, обычному парню не звонят с такой тоской в глазах. Он важен для нее. Очень важен.
– Свяжись с ректором. Все, что сможешь нарыть – мне на стол.
– Понял. Нувэр…
Стикс почуял, что Джино замялся. Это шестое чувство тенганарцев: читать эмоции собеседника, даже если разговор идет через средства связи. Но сами они давно научились ставить ментальные щиты и закрываться друг от друга. Для них это стало такой же привычной вещью, как для людей – одежда. Выйти в общество без такого щита считалось дурным тоном, а с поколениями они так прочно вросли в сознание, что тенганарцы разучились испытывать эмоции.
