– Я рада, что ты решился, – она улыбнулась, желая его подбодрить.
Но был еще один вопрос, который не давал ей покоя. Волнуясь, она сжала ладонь элохима и заглянула в глаза:
– Но ты забыл, что я человек. Как долго мы будем вместе?
– О чем ты? – он непонимающе нахмурился.
– О старости. Ты сам знаешь, что люди живут гораздо меньше, чем вы. Ты предлагаешь мне разделить с тобой вечность, но у меня нет столько времени. Я могу дать взамен только несколько лет, а что будет потом, когда я состарюсь? Не хочу, чтобы ты смотрел, как я превращаюсь в развалину…
С минуту он разглядывал ее лицо. Так внимательно, словно хотел запомнить каждую черточку. Потом улыбнулся и притянул к себе. Уткнулся губами в ее макушку и вдохнул запах волос:
– Глупая. Так вот чего ты боишься. Не меня, не моей разрушительной силы, а того, что состаришься раньше меня.
Он тихонько рассмеялся.
Айна в ответ сердито засопела:
– Не понимаю причины твоего веселья. Это совсем не смешно. Или ты каждые двадцать лет будешь выращивать нового клона?
В ее голосе послышались ревнивые нотки. Хотя ревновать к самой себе было глупо.
– Отличная идея, но жаль, она уже не понадобится, – Стикс немного отодвинул ее от себя, взял за подбородок и мягко заставил поднять голову. – Тебе не стоит бояться старости и всех ее побочных эффектов.
Она прищурилась:
– Ты что-то сделал?
– Не я. Можно сказать, это премия от Кесаря за хорошую работу. Он сильнейший из нас и единственный, у кого есть иммунитет к моему особому дару. Он поделился той частью своей ДНК, которая отвечает за это. Так что теперь, можно сказать, в тебе есть кусочек сильнейшего элохима в этой вселенной, а заодно его здоровье и долголетие.
– Сам Кесарь?!
Для Айны это было все равно, как если бы сам господь бог поделился с ней кусочком себя.
– Да. Я слишком нужен ему, а моя жизнь и трезвый рассудок зависят от твоего состояния.
– Не понимаю…
Стикс еще раз поцеловал ее в макушку.
– На Земле нас считают всемогущими, но на самом деле мы намного слабее людей. Ты ведь уже знакома с тхейнарами? Люди называют их Псами.
Она с задержкой кивнула.
– Так вот, это наша вторая ипостась, результат химерной ДНК. У тхейнара нет разума, только хищные инстинкты, но их сдерживает наша осознанная половина – тахаэр. Только есть одно «но». Если тахаэр до определенного возраста не встретит свою ханэ, его разум начнет угасать, а верх возьмет звериная сущность тхейнара.
– Линк говорил, что тахаэр – это язык, на котором общаются ваши мужчины, – тихо заметила Айна.
– Не только. Это же слово обозначает и самих мужчин-тенганарцев. Так же, как «ханэ» означает и «женщина», и женский язык.
– Значит, говоря, что я твоя ханэ, ты имеешь в виду, что я твоя женщина?
– Да. Ты моя ханэ, Айна, мой якорь, который удерживает мое сознание и не дает ему впасть в бездну безумия. Пока ты рядом со мной – я мыслю и контролирую инстинкты тхейнара. Любой из нас убьет за свою ханэ, и неважно, кто станет жертвой: друг или брат. У проигравших одна судьба: обратиться в тхейнара.
Он сказал это так легко и обыденно, словно давно смирился и признал для себя тот факт, что отныне она неотъемлемая часть его жизни. Но самой Айне требовалось время, чтобы переварить шокирующие новости. Слишком много всего и сразу.
Она опустила глаза.
– Поэтому ты не выпускал меня из каюты на станции?
– И поэтому тоже. Не знаю, почему эволюция решила посмеяться над нами. На нашей планете такие несчастные заранее покидали города и уходили в пустыню. Но здесь, на Земле, им некуда уходить. К тому же по неизвестной причине их привлекает запах девственниц. Мы не убиваем своих собратьев, потому что любой из нас может завтра оказаться на их месте. Все, что мы можем, это позаботиться о безопасности людей.
– Ультрафиолетовые фонари и комендантский час?
– Да. И охранный контур. Это разработка наших специалистов.
Он замолк. Она тоже не торопилась что-то говорить. Слишком многое нужно было переосмыслить и принять. Но в голове назойливо зудела какая-то мысль. Что-то, не дающее покоя, тревожащее и в то же время неуловимое.
– Стикс… – она подняла на него взгляд, полный тревожного ожидания. – Ты сказал, что я – твоя премия за хорошую работу?
– Да.
– А за что… за что Кесарь тебя наградил?
Губы элохима дрогнули в полуулыбке:
– Разве не догадалась? Меня призвали на Землю, чтобы вычислить и уничтожить ядро Сопротивления.
– База! – дернулась Айна, и ее взгляд наполнился паникой. – Ты… Ты их убил?
– Тише, ты еще слишком слаба.
Стикс попытался прижать ее к себе, но она уперлась ладонями ему в плечи.
– Скажи, ты их убил?
– Только тех, кто заслуживал смерти.
Захлебнувшись дыханием, Айна закрыла глаза. Перед внутренним взором возникла картина: Норд, стоящий на коленях с посеревшим лицом, искаженным болью и паникой.
Он не просто умер. Он высох и постарел, а потом превратился в прах с ужасающей скоростью, в считаные секунды. Стикс отнял его жизнь так легко и непринужденно, будто сорвал с ветки спелое яблоко.
– А остальные? – прошептала она, прижимая руку к груди и боясь услышать ответ. – Что с остальными людьми? Там ведь были и женщины…
– Их будущее от меня не зависит. Сейчас они все ждут суда, который определит тяжесть их преступлений.
– Что это значит?
Он посмотрел на нее с пониманием.
– Ты знаешь ответ не хуже меня. Закон един для всех. Виновных в терроризме и гибели мирного населения ждет…
– …смертная казнь… – закончила она еле слышно.
И сердце болезненно сжалось: Филипп…
Насколько глубоко он увяз? Есть ли кровь у него на руках, или ему удастся отделаться легким испугом?
Несмотря на все, что им пришлось пережить, несмотря на все, что между ними случилось, она по-прежнему беспокоилась за него. Ведь он столько лет был ее другом. Столько лет поддерживал и помогал. Это невозможно забыть и перечеркнуть просто так, даже если есть причина его ненавидеть.
– Фил…
Ее ищущий взгляд уперся в глаза элохима. В нем было столько мольбы, столько надежды и тревожного ожидания, что Стикс не смог ей сказать. Понял: она не поймет, не простит. Никогда. Друзья для нее – святое. Даже такие друзья. Кто-то уже отнял ее семью. В ответ она возненавидела всех элохимов. Если сейчас он отнимет друзей, то навсегда потеряет ее.
Он притянул ее к себе, ломая легкое сопротивление, и крепко прижал.
