* * *
Пробуждение принесло с собой невыносимое страдание, щедро смешанное с отчаяньем и желанием немедленно умереть. Вместо души я ощущал лишь пустоту, а тело напоминало разбитый хрустальный графин, по осколкам которого потопталось стадо слонов. Понятие пространства и времени перестало существовать. Я не понимал где я и когда я, осознавая лишь, что моё бренное тело есть лишь кусок проспиртованной изнутри и снаружи плоти, лежащей в неопределённой точке бытия.
Ценою титанических усилий я повернул набок неподъёмную чугунную чушку, заменившую мне голову, и попытался открыть глаза. И понял, что сейчас даже векам своим не хозяин, а смертную оболочку не покинул лишь по какой-то злой шутке Судьбы. Я попытался воззвать к кому-нибудь в эту леденящую темноту, но не смог издать ни единого звука, так как язык мой и глотка находились в плену опаляющего сушняка.
Наконец, приложив усилий, которых хватило бы на открытие заклинившей гермостворки, я смог приподнять одно веко и слепящий свет, прорвавшийся сквозь эту узкую щелочку, едва не испепелил меня окончательно.
— Утречка, Владыка! — весёлый звонкий голос стаей обезумевших ос ворвался в мою голову, злобно бьясь о стенки черепа и грозя разорвать его на кусочки. — Ну ты, конечно, дал жару.
Каким-то чудом разлепив второе веко, я увидел напротив крайне знакомый силуэт в тёмной толстовке.
— Бже… — простонал я, едва шевеля потрескавшимися губами и перекатил чушку на другой бок.
— Да, я Боже… Эй, не отворачивайся! — возмутилась Аллегри.
Чёрт, сколько шума!.. Где я? Почему она здесь? Если я умер, тогда почему я чувствую все муки мира?!
— Ээй, Владыка, приём! — упорствовала богиня, ни капли меня не щадя. — Хорош отдыхать, пора брать на себя ответственность!
От этих слов повеяло чем-то нехорошим и я повернулся в сторону Аллегри, попутно пытаясь проморгаться. Оказалось, что я лежу на той самой кровати, где очнулся в первый раз, а Аллегри оккупировала диванчик напротив, забравшись на него с ногами.
— Кую, ткую, ветственность? — просипел я, подозрительно щурясь.
— Как, ты не помнишь? — удивилась Аллегри. — Совсем? Опустевший бочонок, весёлая Лони, желание продолжить гульбу, совместные попытки найти новый бочонок в крепости, встреча взглядов под полной луной. Она маленькая и хрупкая, ты завалил её на ближайшие шкуры, хотя она не очень-то и сопротивлялась…
— ЧЕГО?! — от столь резкого рывка моё умирающее тело захотело развалиться на куски, но это чувство тут же сменилось сковывающим леденящим панцирем, прокатившимся по спине.
Я сидел на кровати, в ужасе таращась на Аллегри и чувствуя, как моя очугуневшая голова медленно пытается завалиться в сторону и тянет остальное тело за собой.
— Шучу, — хмыкнула Аллегри.
Я медленно выдохнул и почувствовал, как кровь приливает назад к лицу.
— Про всё, кроме шкур, — ухмыльнулась богиня и я схватился за голову.
Катастрофа… То, что я ещё жив, настоящее чудо. Даже если Лони по какой-то причине не была против вчера, это не значит, что она превратит меня в корм для ящеров сегодня. Это конец. О чём я думал?!
— Ладно, расслабься, — хихикнула Аллегри, — про шкуры тоже шучу.
Я опустил руку и, пошарив под кроватью, нащупал ботинок. После чего запустил его в шутницу. Но силёнок у меня хватило лишь на то, чтоб тот неловко шлёпнулся посреди комнаты.
— Дааа, надо тебя приводить в порядок, — озабоченно покачала головой богиня и щёлкнула пальцами.
Кувшин на тумбочке слегка вздрогнул и по комнате пронёсся тонкий аромат жидкости, способной вернуть жизнь даже кому-то вроде меня. С трудом дотянувшись до него и схватив, словно великую драгоценность, я припал к горлышку и не остановился, пока не опустошил его, как минимум, наполовину. Прислушавшись к тому, как измученный организм принимает несколько литров первоклассного рассола, я вернул кувшин на место и спросил:
— А ты не могла, чтобы раз — и всё прошло?
— Могла бы, — пожала она плечами. — Но пока ты не в моём чертоге, это слишком хлопотно, а мне надо запасы маны восстанавливать. Непростое дело, знаешь ли. Вот поднимешь уровень веры в Тельваре, так и быть, можно будет обойтись без рассола.
— Что ты тут делаешь вообще? — я устало потёр измятое лицо. — Мне казалось, ты пока не можешь спускаться сюда лично.
Судя по ощущениям, я сейчас мог бы сойти за орка без всяких изменений внешности.
— Я и не могу, — хмыкнула богиня. — Меня ведь тут нет.
— Как это нет? — я тупо уставился на неё. — Вот же ты сидишь.
— Сижу ли? — её явно забавляло издеваться надо мной. — Или я просто твоя галлюцинация? Если кто-то войдёт сюда, он увидит лишь как ты разговариваешь с пустым диваном.
Я кинул в богиню второй ботинок, но он пролетел лишь на полметра дальше. Девушка проследила за его полётом и неодобрительно помотала головой:
— Слабенько, слабенько. Ладно, твоё Владычество, мне пора. А ты приводи себя в порядок, времени осталось не так уж и много, — Аллегри неожиданно сменила тему в довольно подозрительном направлении. — Ну и, к слову, шкуры — это не так уж и плохо.
Последнее, что я увидел, была растворившаяся в воздухе ухмылка до ушей, за которую мне тут же захотелось Аллегри прибить, но мечты о каре прервал мощный стук в дверь.
— Сейчас! — крикнул я, неуверенно поднимаясь на ноги.
Но стук не прекращался и становился всё тяжелее. Дверь заходила под ударами и со скрежетом слетела с петель.
На пороге, шумно втягивая воздух, стояла сгорбленная двуногая тварь. Рыжие косматые лохмы торчали во все стороны, скрывая морду существа. И за каскадом шерсти было видно лишь висящие вдоль тела конечности со скрюченными пальцами.
Не так уж много времени, да? Что вообще эта богиня понимает под «не так уж и много»?! Бежать некуда, да и не смогу. Жахнуть молнией? Да я сейчас даже батарейку не заколдую!
Тварь, тем временем, повернулась чётко в мою сторону и медленно сдвинулась с места.
Ч-чёрт! Полностью растерявшись, я неловко перебежал в угол комнаты, где мог схватить хотя бы висевшую у камина кочергу. Или, в крайнем случае, стул. Но монстр, как ни странно, не обратил никакого внимания на мою перебежку и, что-то громко вынюхивая, продолжил идти в сторону кровати.
Дойдя до тумбы с кувшином, он остановился и, сипло втянув в себя воздух, схватил графин. После чего плюхнулся на ковёр, и принялся шумно хлебать рассол, довольно урча. Космы соскользнули с морды монстра, запрокинувшего голову, и я, наконец, понял, кто ворвался в мою комнату.
— Лони? — неуверенно позвал я.
Потрёпанная гномка не обратила на меня никакого внимания и оторвалась от кувшина только тогда, когда он совершенно опустел.
— Пхааа! Снова жива! — счастливо заявила она, поставив кувшин на пол.
