Савельев неопределенно качнул головой:
— Возможно, это тоже надо проверить. Илаф расплатился с тобой? — спросил он Черкашина. Тот кивнул. — Серебряные монеты есть?
— Две, — отозвался Максим.
— Вот и славно. Сунем мяснику серебряник. Если возьмет — одним подозреваемым меньше. А дальше по обстановке, надеюсь, он сговорчивый.
Друзья собрали вещи, спустились вниз. Илаф и Марта занимались уборкой зала. Они молча проводили троицу хмурыми взглядами.
* * *
На рынке было не так людно, как в прошлый раз. За прилавком мясной лавки толстяк-торговец развешивал колбасы на крючки под козырьком.
Жека и Нео рассматривали аппетитные товары, а Миххик кивнул продавцу.
— Добрый день, — поздоровался Савельев, указав на большое кольцо домашней колбасы на крюке. — Почем такая красота?
Лавочник любовно коснулся пальцами произведения мясного искусства.
— Пять медяков, уважаемый, — отозвался толстячок. Миххик вздохнул, сунул руку за пазуху, тряхнул кошель и достал серебряник. Он прижал монету к покрытому зазубринами, сальному столу, и подвинул мяснику.
Тот взял грош, повертел в руках, осматривая. Сунул в кошелек на поясе, затем отсчитал сдачу, и снял колбасу.
— Вам завернуть? — довольно спросил продавец. Миххик кивнул.
Пока мясник сноровисто заворачивал колбасу в грубую бумагу, Савельев поинтересовался:
— Слышал о вас лестные отзывы, — с уважением произнес следователь. — Говорят, сам мэр Вильйона покупает у вас мясо и кровь.
Румяное лицо мясника расплылось в улыбке.
— Ну что вы… — он хохотнул. — Граф слишком важная птица для моего скромного промысла. А вот начальник нашей полиции, господин Вильд, — захаживает не редко. Мяско да «красненькую» берет. — В голосе торговца мелькнула гордость. Он полушутя сказал вполголоса: — Сегодня обещался заехать…
— О, я его понимаю, — мечтательно сказал Миххик, не торопясь забирать купленное. — Кровяночка, суп из обора с кровушкой, картофельная баба со свиной кровью…
Толстяк с уважением поглядел на Миххика.
— Вижу, вы ценитель, — заметил он, и добавил: — А запеканка, а оладьи на кровице…
— М-м-м, — протянул Савельев, и уже было собрался уйти, как спросил: — Скажите, а сколько времени мэр правит вашим славным городком?
Толстяк почесал макушку.
— Да уж, годков десять, не меньше, — ответил мясник.
— Угу… Что ж, рад был поболтать, обязательно еще загляну, — Миххик откланялся и пошел прочь. Нео и Жека вдруг потеряли интерес к вязке сосисок и поспешили за Савельевым.
Свернув в одну из улиц, друзья остановились в подворотне между домами.
— Лихо он тебе все выложил, — почти шепотом сказал Нео.
Миххик покачал головой.
— Прием такой есть: дать собеседнику заведомо ложную информацию. Он невольно постарается ее выправить. Зачастую. Ну а дальше дело техники. Я сделал ставку на мэра, но мясник меня поправил.
— Что насчет подозреваемых? — спросил маг.
— Скорее всего, это начальник полиции, некий Вильд, — сказал Савельев. — Его не заподозрят, ведь он же и расследует дело о вампире. То, что называется, идеальное преступление.
— И что теперь? — спросил Нео.
— Вильд сегодня будет отовариваться у мясника. Погуляем по рынку, дождемся его, и проследим, дабы уверится.
Нео поглядел на сверток подмышкой Миххика, сглотнул.
— Может, пока перекусим? — предложил Черкашин. — Я за хлебом сгоняю, бутеров настрогаем?
Друзья согласились.
Когда они принялись есть, до них донесся возглас глашатая, о том, что вампир, наводивший ужас на Вильйон, наконец пойман, и завтра в полдень, у городской ратуши, состоится казнь негодяя.
Товарищи мрачно переглянулись, но никто не обронил ни слова.
Ждать пришлось до вечера. На город опускались сумерки, когда к лавочке мясника подошел высокий мужчина в плаще с отброшенным капюшоном.
— Это он! — прошипел Нео, теребя Миххика за рукав. — Я его морду запомнил. У него еще бородка козлиная!
Миххик осторожно выглянул из-за угла здания. Мужчина что-то говорил лавочнику, протянул тому деньги, а мясник поставил перед ним завернутый в бумагу сосуд и еще несколько свертков. Вильд быстро сунул товары в большую заплечную сумку, кивнул толстяку и двинулся прочь. Друзья последовали за главой полиции.
Вильд на ходу надел глубокий капюшон, запахнулся в плащ. Он двинулся узкими, витиеватыми улочками, в сторону «Бараньего Дрына», время от времени оборачиваясь. Троица держалась на расстоянии, иногда задерживаясь за очередным поворотом.
Наконец Вильд остановился у таверны, быстро заглянул в светившееся желтым светом окно, — и, обойдя здание, свернул в сад, к черному ходу.
Миххик остановился, посмотрел на Нео:
— Твой выход, — сказал он. — Ты у нас мастер скрытности — действуй.
Черкашин кивнул и быстрым, мягким шагом устремился к «Бараньему Дрыну».
Нео прижался спиной к бревенчатой стене таверны, вслушиваясь. Тихо закрылись двери — начальник полиции вошел внутрь. Черкашин тенью юркнул следом, сноровисто, бесшумно — качества персонажа обострились. Он приник ухом к дверям: Вильд отошел достаточно далеко. Черкашин нежно надавил на ручку, без единого звука открыл дверь и на цыпочках вошел внутрь, тут же нырнув в тенистый угол коридора, где были свалены старые вещи.
Из приоткрытой двери в обеденный зал доносились голоса, и Черкашин навострил уши.
— …так надо, Илаф, — сказал Вильд твердо. — Так будет лучше для всех.
— Но он не виноват, — слабо возразил хозяин таверны.
— У нас был уговор, — жестко сказал начальник полиции. — Ты же помнишь, что я обеспечиваю вам… — он выдержал паузу, — безопасность. И никто не пострадает. Так мы договаривались.
Илаф не ответил.
— Как Марта? — справился Вильд буднично.
— Лучше. Но еще немного напугана…
Вильд хмыкнул.
— На тебя можно рассчитывать, Илаф? — спросил полицейский таким холодным, вкрадчивым тоном, что у Нео мурашки побежали по загривку. — Мы же оставим все как есть, наш секрет только между нами?
— Конечно, — быстро отозвался владелец харчевни. Голос его дрожал.
— Ну и славно… Кстати, вот держи, прикупил тебе мясных вкусностей, — послышался шорох упаковочной бумаги. Затем, тяжело ступая по дощатому полу, Вильд сказал: — Бывай, Илаф.
Нео замер, прикрывшись старой, пропахшей мышами простыней.
Вильд вошел в темную прихожую, и вдруг остановился. Черкашин перестал дышать. Сердце его предательски часто забилось.
