— Насколько я знаю, их постигла та же злая участь.
— И вы молчите… — покачал головой Савельев.
— Хотите сказать, я трус? — Илаф взглянул Миххику в глаза.
Следователь промолчал.
— Может, и так, — хозяин таверны потер жилистыми пальцами переносицу. — Но я прошу меня понять!
— Ладно, — вздохнул Савельев. — Сейчас надо обдумать, как действовать завтра. Вы хоть раз присутствовали на казни, Илаф?
Тот кивнул:
— Довелось.
— Как это обычно происходит?
— Ничего особенного. Вашему другу, скорее всего, отрубят голову. Единственное: уверен — казнь посетит мэр. Обычно, при поимке злостных преступников, он говорит назидательную речь горожанам.
— Людей собирается много? — уточнил следователь.
— Площадь у ратуши будет заполнена до отказа, — сказал Илаф. — На вашего товарища повесят всех собак. Вильйон долго ждал этого дня.
— Замечательно… — тяжело вздохнул Миххик.
— Я вступлюсь за вашего друга, — вдруг сказал Илаф. — Привселюдно объявлю, что он не виновен и настоящий убийца Вильд.
— Я помогу, — поддержал волшебник. — Позабочусь, дабы ваш голос слышал каждый.
— Ну а дальше-то че? — вклинился Нео.
— Дальше… Если Вильда схватят и все пройдет тихо, мы, тем временем, попытаемся вытащить Олега. Вряд ли его отпустят, узнав, кто настоящий убийца. Скорее всего, придется применять силу, — сказал Миххик.
— Самозванец наверняка обличит Марту, — заметил Жека. — Как быть с этим?
— А ты бы мог заткнуть лжеца? — спросил Нео мага. — Наколдовать кляп?
Тот задумался, будто прислушиваясь к чему-то, качнул головой:
— Не выйдет. Нежить практически имунна к обычному волшебству. Разве только бросить в него огненный шар, но при таком скоплении людей — рискованно…
Макс подумал и сказал:
— Так если волшба не берет нежить — зачаруй толпу.
Жека вытянул брови, хмыкнул.
— Иногда мне кажется, что ты разумен, — с удивлением сказал волшебник, с подозрением глядя на Черкашина.
Нео криво улыбнулся.
— Вы о чем? — вмешался Миххик.
— Можно набросить сеть тишины на публику. Это в теории.
— То есть, всех оглушить? — прояснил следователь.
Жека кивнул, но повторил:
— В теории. Слишком много людей, неизвестно как…
— Ты справишься, — хлопнул его по плечу Нео. — Партия в тебя верит.
Маг неуверенно качнул головой, но возражать не стал.
— Хорошо, еще нам потребуются неброские плащи с капюшонами, чтобы не привлекать внимания.
— У нас полная каморка старой одежды, — сказал Илаф. — Что-нибудь отыщем.
— Еще бы серебряное оружие, — мечтательно добавил Нео.
— Имеется, — неожиданно отозвался владелец таверны. Он полез пальцами за голень, под калошу сапога, и достал аккуратный стилет с серебряным клинком и витой деревянной ручкой. — Заказал в оружейной, на крайний случай, — пояснил он. — Сами понимаете. У нас в городе многие такое оружие завели после начала убийств. Имеется и посеребренный меч.
Они еще некоторое время говорили, а затем Илаф предложил размеситься четверке друзей в комнатах наверху.
Все это время, за дверью, ведущей из основного зала на кухню, недвижно стояла девушка Марта. Она слышала каждое слово разговора. Ее лицо не выражало ничего. Ни страха, ни печали, — ничего. Собственно, с тех пор, как ее обратил вампир, она перестала чувствовать. Мир померк, обесцветился. В груди поселился тяжелый могильный холод и мрак, из которого порой проглядывал лютый, звериный голод.
Марта отерла натруженные ручки о заношенный передник, и опрометью выпорхнула из кухни.
* * *
Небо над городом расстилается глухим войлочным покрывалом. С него лениво срываются крупные капли воды. Холодный ветер подхватывает их, и яростно швыряет на беспокойно гудящий люд на площади. Мужчины, женщины, дети — здесь, наверное, собрался весь забытый миром городишко Вильйон. Люди толкаются, жмутся друг к другу.
На широком просмоленном эшафоте, в кольце семи вооруженных стражников, на кресле восседает граф Рувальд Альдийский, мэр Вильйона. Несмотря на гнусное время и повод, градоправитель одет ярко: атласная лимонно-желтая рубашка с высоким воротом, поверх которой небесного цвета куштун, перехваченный двумя крепкими ремнями, на которых висят ножны шпаги и короткого кинжала. В меру просторные бежевые штаны и мягкие сапоги из телячьей кожи довершают наряд вельможи.
Граф морщит крючковатый нос, поднимает руку, унизанную перстнями, и толпа покорно замолкает.
— Жители Вильйона! — громко, повелительно обращается мэр к своим горожанам. — Свершилось то, чего мы так долго ждали. Убийца, наводивший ужас на наш город, наконец пойман.
Граф дает толпе выпустить из сотен глоток победный глас. Затем Рувальд вновь отрывисто взмахивает дланью, точно отсекая толпе язык. Мэр переводит взгляд на стоящего в пяти шагах левее начальника полиции.
— Наш доблестный глава полиции, уважаемый господин Вильд, самолично раскрыл и обличил преступника!
Граф бросает короткий взгляд на Вильда и едва заметно кивает ему. Самозванец низко клонит голову, приложив руку к начищенному до лихорадочного блеска нагруднику, под которым безразлично стучит мертвое сердце. Скопище гудит несколько тише, но с одобрением. Мановением ладони, как по волшебству, мэр отбирает дар речи у толпы. Она нема как рыба.
— Вампир! — разоблачающее швыряет в человеческую массу граф. Но та исступленно молчит. Его возглас тонет эхом в узких улочках Вильйона. Рувальд переводит взгляд на виновника собрания — стоящего на противоположной стороне подмостков вампира в черных изодранных одеждах. Руки преступника закованы в тяжелые чугунные колодки. Лицо злодея — уставшее, оголодавшее. Он не смотрит на графа, он глядит в многоликий кагал, будто что-то высматривая. За его спиной, в черном колпаке с прорезями для глаз, высится палач. Его широкие ладони лежат на рукояти огромной секиры.
Граф продолжает:
— Убийца! Он отнял у нас одиннадцать человек! — Тонкие губы Вильда при этих словах едва заметно дернутся: упырь знает, что жертв было пятнадцать. А если прибавить еще и гостей… Меж тем, Рувальд почти кричит: — Это были простые люди! Трудящиеся, мастеровитые, любящие… — он позволяет себе добавить теплую ноту в последнее слово. — Время расплаты всегда наступает, — назидает мэр своих чад. — Никто не уйдет от возмездия. Так пусть свершится правосудие! Хватит убийце дышать воздухом Вильйона!
В миге слепой тишины откуда-то из глубины толпы вырывается крик:
— Настоящий убийца Вильд! — Голос удивительно ясен и чист. Его слышит каждый на площади. — Начальник полиции самозванец! Он вампир! Нежить!
