— Н-да, Вурдалакович, — протянул Максим на ходу, — опять проблем ты нам подкинул. А я говорил…
Топольский едва улыбнулся.
— Почему сразу не сказал про Марту? — спросил Миххик вампира.
Олег поджал губы.
— Когда я заметил, что она открывала бутылку с кровью, то не сразу сообразил, в чем дело, — начал Топольский. — Но. Бутыль я поставил в угол за шкафом, так, что даже при свете его заметить сложно. Да и с чего туда заглядывать… Сначала я запаниковал, допил кровь и избавился от сосуда. А потом меня осенило: девочка не из любопытства заглянула в наши покои, и не случайно обнаружила сосуд. Она учуяла еду.
— Учуяла? — поежился Максим.
Топольский кивнул:
— Да. Когда вампир голоден, обоняние обостряется в разы. Итак, она узнала, что их гость — вампир, и прилежной горожанке следовало бы тут же сообщить об этом дядюшке, а тому — полиции. У нас не было никаких шансов уйти, даже спустись я вниз и расскажи вам о том, что меня раскрыли. Нас бы задержали. Тем более выпивших. А реши мы уйти в разгар веселья — это только усугубило картину. Но все это могло случиться только при условии, что Марта — человек, обычный житель Вильйона. Но если Марта вампир…
— Она не будет рисковать, — понял Миххик. — Потому что другой вампир может обличить ее.
— Верно, — похвально отозвался Топольский. — И то, что мы спокойно переночевали — лишь подтвердило догадку: племянница Илафа — нежить, и опекун об этом знает. Возникал другой вопрос: с чего хозяину таверны предупреждать нас об упыре, когда его племянница — первая подозреваемая. Ни с чего. А следовательно — племянница ни при чем. Значит, в городе есть еще один вампир. И возможно, наши гостеприимные хозяева знают, кто он. Двум кровопийцам жить в таком городе не просто, и рано или поздно они узнаю друг о друге. Тогда-то утром, я и решил уличить момент и поговорить с девушкой с глазу на глаз. Прямо. Но дело обернулось иначе… дальше вы знаете.
— Ты такой умный, — с сарказмом произнес Нео. — Аж противно… Можно было просто уйти. Отлежаться денек, и вечерком слинять. Но нет! Вурдалаку скучно живется.
Топольский усмехнулся.
— Это квест. Здесь ничего просто так не происходит. От проблем нельзя уходить, их нужно решать. Дальше будет только сложней.
— Вся наша жизнь квест, если так смотреть, — философски заметил Жека. Олег кивнул.
Холодный ветер толкнул путников в спину, играя полами накидок, пробирая насквозь.
— Скорей бы нашлась лачуга… — проворчал Нео, затягивая шнурки плаща.
Они выбрались из котлована, в котором ютился Вильйон. Некоторое время они смотрели на город. Такой же несуразный и аляповатый. Но почему-то уже другой.
— Идем, — сказал Савельев, пристально всматриваясь в противоположную сторону. — Скоро стемнеет.
Друзья продолжили путь.
Вильйон готовился ко сну. Впервые за долгое время его ждала спокойная ночь.
Эпизод третий
Круги на воде
Ощутимо похолодало. Из-за леса, вставшего по левую сторону малахитовой стеной, катились грузные серые облака. Срывался мелкий дождик.
— Вообще, не особо понимаю эту арифметику, — сказал Нео, пробираясь сквозь молодой ивняк. — В любом приключении есть цель. К примеру: найти и уничтожить древний артефакт, победить злодея, спасти мир от страшного пророчества… А здесь что? Проблемы сами липнут к нам. Вот куда мы сейчас идем? Какая цель путешествия? — Ему никто не ответил. — То-то же! Какой-то неправильный квест.
— Привыкай, — сказал Жека, отводя палицей спутанные ветви. — Новый формат. Ты же не ищешь неприятностией в жизни, так? Они сами тебя находят. Здесь — то же самое.
— Цель у нас есть, — резонно заметил Миххик рядом. — Не забывай для чего мы здесь.
— Да я не о том, — буркнул Черкашин. — Хочется какой-то… осмысленности, что ли. Видеть направление.
— Направление у нас четкое, — отозвался Савельев, выбираясь из зарослей на свободный от ивняка участок. — Переждать ночь.
Перед ним, на пригорке, стояла косая хижина из почерневших от влаги и времени бревен. Высоты в ней было метра два с лишком, шагов десять в длину и пять в ширину. На крыше толстым слоем лежал зеленый ковер мха. Окон не было. За хижиной тянулись болота. Водяные проплешины мутно поблескивали в опустившихся сумерках.
Жека вздохнул:
— Ну, не пять звезд, но лучше, чем под открытым небом.
— Ага, — скептически отозвался Макс. — Как же. Сейчас дверь откроешь, а оттуда какая-нибудь гадость и выскочит.
Миххик осторожно потянул за медную ручку щелистой двери. Внутри было темно. Он прищурился, всматриваясь глубину хижины. Никто выскакивать не спешил.
— Вроде пусто, — сообщил Миххик.
Жендальф взмахнул посохом, зажигая огонек над головой, и тот медленно поплыл внутрь лачуги, разгоняя плотную темноту. Белый свет обнажил единственную пустую комнату. С правой стороны имелся стол и два кривых стула, в другом конце — выложенная из глины печка, рядом — сухие, давно наколотые дрова и горстка хвороста. В дальнем левом углу стоял длинный деревянный ящик без замка, рядом были свалены какие-то тряпки.
Дождь усилился, деревья зашумели под налетевшим ветром.
Четверка вошла внутрь.
Разложив вещи и осмотревшись, товарищи принялись обустраиваться на ночлег. Савельев загрузил дровами печку, Жека разжег ее. Черкашин не удержался от соблазна и перелопатил весь хлам в ящике. Ничего ценного там не оказалось: мотки старой толстой лески и прочие рыболовные снасти, ржавые ножи, оловянные ложки и мелкий домашний скарб. Топольский вытер слежавшуюся пыль со стола, разложил припасы еды и питья. Жека что-то наколдовал, и воздух в лачуге посвежел — исчез тяжелый запах плесени и прелой древесины.
Когда в хижине потеплело, друзья разделили скромный ужин. Олег, разумеется, пил свиную кровь из глиняной бутыли, которую купил, покидая Вильйон. Поев, мужчины расстелили плащи и накидки для сна.
* * *
— Волшбун?
— М? — Жека приоткрыл один глаз.
— А можешь телик наколдовать? Небольшой, дюймов на сорок. Сериальчиков бы посмотрели. — Черкашин растянулся на подстилке средь комнаты, и глядел в темноту.
— Вот зачем ты так? — с негодованием отозвался волшебник, устроившийся под стеной. — Только начал подозревать, что в твоей голове есть зачатки разума, а ты…
Черкашин перевернулся на бок.
— Да не спится что-то, — сказал он.
— Мультиков посмотри, — посоветовал ему Топольский с другого конца лачуги.
— Рассказал на свою голову, — буркнул Максим.
— Давайте уже спать, — прогудел Савельев.
Некоторое время было тихо, затем Нео спросил:
