Впрочем, с ним ведь был ветер.
* * *
Черкашин шумно вздохнул, поджав губы. Он взглянул на рябую гранитную плиту из серого камня, на которой было выгравировано имя следователя и дата рождения. Вторую дату, видимо, еще не успели нанести.
В хмурой мастерской камнетеса было холодно, пахло землей и каменной пылью. Повсюду, у стен и на столах, лежали надгробия разных форм и размеров, на которые или уже нанесли изображения, или только начинали работу. Обстановка была муторная, тягостная, под стать моменту. Максим вынул руки из кармана, расстегнул молнию курточки и достал из-за пазухи пол-литровую бутылку водки. Топольский покосился на спиртное. Водка была уважаемой марки и стоила хороших денег. Нео свернул колпачок, тяжело выдохнул.
— Ну… — он повел бутылкой в сторону памятника, кивнул и сделал несколько глотков. Утерев губы, предложил Жеке. Тот покачал головой, отказываясь. Максим протянул бутылку Топольскому.
— За рулем, — тихо сказал Олег.
Черкашин предложил пол-литру Савельеву. Следователь взял бутылку, подержал, но пить не стал.
— Мне сегодня еще в гости, — проговорил он, возвращая выпивку.
— Какой повод, кстати? — спросил Жека у Максима.
— Ну, я думал, проводим героев, как бы символично… Вот и надгробие не понадобилось, все дела. Нет, ну символично же…
— Н-да, Максим, — выдохнул Олег. — Всякой жести от тебя видел. Но это…
Черкашин набычился.
— Ну а что? — он тряхнул бутылкой. — Славик, кореш мой, работает здесь. У них сейчас какие-то скидки, акции, сезон, что ли… Я и подсуетился. Для друга ведь старался.
— Скидки?! — не поверил своим ушам Евгений. — Здесь существуют акции?! — Щеки Черкашина вспыхнули. — Умри в октябре, зароем за полцены?
— На друзьях экономить не красиво, между прочим, — добавил Олег.
— Еще и на таком деле, — докинул Жека.
Максим хмыкнул, отпил водки, ткнулся носом в рукав. Затем сказал:
— А что оставалось? На звонки неделю не отвечает, нигде его нет. Родни тоже обыскался. Человек стер Виртуальность и остался там! Что мне было думать?! Да — заботы не из приятных, но как без этого? Кроме нас, считай, у него никого и нет. Я и занялся, как друг. Память хоть какая бы осталась. А вы набросились…
— Дверь в квартире обязательно было взламывать? — прогудел Михаил.
— На звонки надо отвечать, когда тебя считают мертвым, — парировал Нео.
— Одному хотелось побыть, — ответил следователь.
Черкашин смягчился, сказал уважительно:
— Ребята твои из главка, кстати, во, — он оттопырил большой палец. — Сработали быстро. Бронедвери вскрыли, как консервы. Профи. Они тебя тоже усопшим признали. Сегодня вечером собираются в офисе помянуть товарища, так, что ты это… зайди, может, к ним… а то нехорошо как-то получилось…
— Угу, — кивнул Савельев. — Забегу на праздник жизни.
— Можем выгравировать вторую дату, сегодняшнюю, — предложил Черкашин. — Второй день рождения. А, тонко? Домой заберешь, ну или на даче в саду поставишь вместо керамических гномиков.
Миххик качнул головой:
— Спасибо, воздержусь. Можешь себе забрать. — Макс только криво улыбнулся. — Пойдем уже? — Савельев вынул левую руку из кармана пальто, и взглянул на часы. Была половина третьего.
— Идем, — согласился Топольский. — Невесело тут.
Они вышли наружу. У входа стоял и курил среднего возраста бритоголовый мужчина в затасканной спецовке. Увидев Максима, кивнул:
— Ну как, с датой определились? — он бросил окурок под ноги, раздавил сапогом.
Черкашин скривился, достал из кармана несколько купюр и протянул мужчине.
— Не надо, Славик, — виновато сказал он, суя деньги в подставленную пятерню. — Обознались мы. Все живы, слава Богу. А памятник… разбей…
Каменотес спрятал деньги в карман джинс, пожал плечами, сказал:
— Как грится, клиент всегда прав, — он улыбнулся и, кивнув остальным, вошел в мастерскую.
Друзья вышли на асфальтную пешеходную дорожку, которая тянулась от служебных помещений через небольшую посадку. Дальше, за деревьями, виднелось кладбище.
Жека поежился от налетевшего холодного ветра. Осень, уже вовсю расписывала пейзажи серым и охрой. Волшебник, — теперь уже бывший, — спросил Савельева:
— Все не могу понять, как получилось, что ты вернулся? Ведь путь обратно лежал через Виртуальность, а ее больше нет.
Михаил некоторое время шел молча, сунув руки в карманы пальто.
— Не знаю, — признался он. — Может, это была часть их долга.
— Эквилов? — зачем-то уточнил Топольский. Савельев кивнул.
Следователь немного лукавил перед друзьями, но рассказывать все пока не спешил, потому что и сам еще не до конца понимал, что с ним произошло и происходит. Миххик не рассказывал никому, что после возвращения видит один и тот же сон: бескрайнюю пустошь, в которой он один. Зачастую. Иногда в пустыне зажигается огонек, и он долго идет к нему, чтобы получить несколько скупых ответов. А порой и вовсе ничего. Он не знал, осталась ли там какая-то часть его личности или копия, слепок сознания, как Влада Диденко. Он не знал. Поэтому и не говорил.
— С Николаевым как? — спросил Миххик.
— Арестован, — отозвался Жека. — Мы его быстро нашли в реале, а дальше определили, куда нужно.
— Как отследили? — удивился Миххик.
— Харитон сдал, бармен который, — хохотнул Нео. — Ты только дверь закрыл, а Саша, естественно, тут же и отключился. Мы немного растерялись. Что делать? Искать, обращаться к твоим бойцам, объяснять суть да дело, то се… Это все время. Короче, спустились мы в ресторан, и очень доходчиво объяснили персоналу, что им грозит, если они будут покрывать убийцу. Кто-то ведь должен знать, где обитает начальник. Или знать того, кто знает. Харитон его и сдал. Они, оказывается, соседи по лестничной площадке. Николаев устроил парня барменом у себя. Ну а дальше дело техники. Но Саня молодец. С чемоданами на пороге встретили, прикинь? Думал, успеет удрать. В Венесуэлу собрался, гад.
Дорожка раздваивалась. Один рукав вел к выходу из кладбищенских территорий, второй — к черной оградке, за которой лежали могилки.
— Я в гости, — сказал Миххик, качнув головой в направлении погоста.
Они, не пожимая рук, попрощались, и разошлись.
У ворот кладбища сидел закутанный в лохмотья нищий. Перед ним стоял картонный стаканчик. Завидев троих мужчин, выходивших из ворот, он тряхнул нехитрым сосудом, звеня мелочью, и взывая к подаянию. Максим увидел бездомного, на секунду задумался, затем двинулся к нему. В руке Черкашин все так же сжимал бутылку водки, и, увидев ее, нищий весьма оживился. Максим достал несколько купюр, свернул трубочкой и, сунул в подставленный стакан.
