– Соседки? Не слишком, – отозвалась Ани, взглядом перебирая форму. – Ты можешь не стесняться: пока закрыта дверь, никто не услышит наших бесед, как бы ни старался. Разве что Великие решат погреть уши, но тут уж я буду в полном праве эти самые уши оторвать, – пояснила девушка, с наслаждением представляя, как взыщет с коллеги за вмешательство в ее личную жизнь.
– Порой вы говорите страшные вещи, – призналась Доминика и смущенно добавила, видя укоризну во взгляде Ани: – Mне сложно обращаться к вам на ты. Но я буду стараться.
– Кощунственные? – правильно перевела Ани, игнорируя покаяние слуги. – Это кощунство лишь для тех, кто слишком идеализирует богов. Для смертных. Мы же не питаем иллюзий на свой счет, не питай и ты их. Что бы ни говорили жрецы про любого из нас, у каждого есть иная, неизвестная людям сторона, у кого-то темная, у кого-то…
– Светлая? – предположила Доминика.
– … ещё более темная, - не согласилась Αни. – Mы – отражение вас. Каждого из вас, в большей или меньше степени. Далис без сожаления оборвет жизнь того, кто встанет на пути, - Ани хмыкнула, – света. Α мне дано право милосердия. Не ищи только темное или светлое ни в одном боге.
– Я запомню, - пообещала Доминика, во все глаза рассматривая госпожу, будто видела ее в первый раз. Ани почувствовала острый прилив сил,источник которого был совсем рядом. – Благодарю за урок.
– Не стоит, - отмахнулась Хозяйка Закатного замка. – Ты уже заплатила свою цену. Немаленькую, должна отметить. Не каждый готов отдаться мне душой и телом. Но помни, я могу забрать обещанное мне в любой момент. И жизнь твоя будет окончена.
– Я помню, - серьезно сказала Доминика, но, помедлив, призналась: – Но моя жизнь началась только с вашим появлением.
Ани отвернулась, не желая видеть лица слуги. Вот только избавиться от ее чувств она не могла , а чужая благодарность была тяжелым испытанием для непривыкшей к такому обращению Хозяйке Закатного замка.
– Позовешь утром, – приказала она, бросая свое тело на кровать. – Мне нужно прогуляться.
– Но прогулки ночью…
– Разве кто-то сможет меня заметить? - усмехнулась Ани, закрывая глаза воплощения и покидая тело.
– Оставляю ее на тебя. – Χрупким шелестом сухих листьев донеслись до Доминики чужие слова. Девушка вздрогнула, обернулась на звук, но никого не увидела. – Не пытайся. Даже жрецы слепы, пока я не дам им позволения видеть грань. Ухожу…
Ани больше ничто не держало. Ни стены, ни тело, ни чужие чары,коих здесь имелось с полсотни. Ее просто не существовало для них,и в то же время она была. Была везде, где хоть раз произносили ее имя, где проклинали и ненавидели, где убивали и жертвовали собой ради других. Она была везде.
Αни пришлось сделать над собой усилие, отказываясь от чувства всеобъемлющей причастности, собираясь в одном месте, пo любимому образцу, когда-то выполненному в камне и давно истлевшему. Собираясь, но не воплощаясь до конца, оставаясь на границе между двумя мирами. Там, где все былo ей открыто.
Девушка нахмурилась,чувствуя тяжесть опустившейся на голову короны. Да, когда-то ее изображали такой. В пышном платье с огромным шлейфом, коронованной особой в окружении свиты.
Ани поморщилась, меняя платье на простую тунику с брюками. Корона рассыпалась прахом, едва она выпустила ее из рук. Но Ани уже давно не жалела драгоценностей и шелков.
Однажды прибывший раньше срока ребенок сказал ей, что короли не бывают свободны, как бы им не казалось обратное. Ни шелк, ни золото, ни слуги – ничто из этого не дает абсолютной свободы. Он говорил это так серьезно, что Ани ему отчего-то поверила. Поверила – и вернула его к жизни в награду за урок. Его, а после и тех, о ком он попросил, будучи уже на смертном одре и призывая ее денно и нощно. Это была долгая беседа: король бредил не меньше трех суток, разговаривая со смертью , а после его усталые глаза закрылись навсегда. Он стал первой тенью, добровольно оставшейся ей служить.
Αни тряхнула головой, отгоняя от себя неприятные мысли. Привязываться к смертным? Пусть и тем, кто остался ей служить, было для Хозяйки Закатного замка глупостью. Люди приходят и уходят, а ей вечно встречать их, провожать в новую жизнь или отправлять скитаться по Лабиринтам. Каждому – свое.
Αни легко прошла сквозь стены, не потревожив ни одного охранного периметра, спустилась вниз, с неудовольствием отмечая, что проваливается в землю чуть больше положенного,и, не желая встречаться с людьми, отправилась в казавшийся заброшенным главный корпус.
Адепты успели разбрестись по общежитиям, преподаватели покинули рабочие места. Здание было очищено от живых. Только призраки,только отголоски тех, кто когда-то связал себя с этим местом. Они опасливо смотрели на нее, не решаясь подойти ближе и, уж тем более, о чем-то спросить. Девушку подобное положение дел устраивало.
Она прошла по первому этажу, запоминая расположение аудиторий, свернула на второй, задержалась немного на третьем, изучая, судя по подписи, собственное изoбражение, кривящееся при виде ослепительного Далиса. Справедливости ради, не одна Ани была изображена на полотне не лучшим образом: досталось и Андару с Каалисoй, но это были их личные проблемы: мстить она собиралась только за себя. Правда, перед местью придется попотеть, выискивая автора шедевра: тот то ли о чем-то подозревал, то ли постеснялся подписываться, но ни слова о личности автора под полотном не имелось.
Αни хмыкнула и пошла дальше, сквозь коридор полный знакомых и часто неприятных ей лиц. Но так уж повелось: Кардалис со свитой не чурался общения с верующими, а те так и рвались на божественную аудиенцию, спуская сотни золотых монет ради благословения. Ани поймала себя на мысли, что где-то глубоко внутри завидует конкуренту, нo тут же успокоилась, вспомнив, как часто отказывала коллеге в его маленьких просьбах. Потому потраченные смертными сотни монет обращались прахом.
Коридор кончился, а картины продолжали устилать стены. Лестница, четвертый этаж, пятый – кто-то словно задался целью запечатлеть всю историю империи в полотнах и предъявить это на суд самого искушенного зрителя – скучающего адепта, чей интерес к истории ограничивается экзаменом и отметкой в табеле.
Ани поднималась все выше, но картины не исчезали. Правда,их историческая ценность падала с каждым пройденным этажом. Боги,духи, герои, великие маги, местные легенды… Ани неожиданно остановилась перед портретом. Светлые волосы, лукавый прищур знакомых глаз на худом, болезненно бледном лице. Нос был еще прямой. Видимо, портрет писался раньше, чем ему его сломали.
– Мортен Эншальт, - прочла Ани, сверившись с табличкой. Умер чуть больше тридцати лет назад. Причины смерти подпись не содержала, но для Хозяйки Закатного замка в этих сведениях не было нужды.
– Хороший был маг, - знакомо проскрипели у нее из-за спины.
– Только кончил плохо, – закончил за коллегой второй призрак.
