– Ага, – рассеянно кивнула я, осматриваясь по сторонам.
Шуша с плеча Алмура тем временем спрыгнула и скрылась где-то в завалах шелка. Только хвост мелькнул.
– Вильгельм, – начал Бэдфорд. – Как я уже говорил, на этой девушке я жениться не собираюсь. Но мне нужно, чтобы ты ее приодел.
Алмур нахмурился, скрестил на груди руки, даже черненький галстучек чуть выбился от невысказанного возмущения хозяина.
– Исключено! Ты знаешь правила! Я эксклюзивный портной дворца. Исключение – лишь свадьбы. Если я начну шить всем подряд, то грош цена моей уникальности.
– А ты никому не говори, – Бэдфорд подмигнул ему левым глазом. – Я же не говорил о твоих похождениях ректору. Эти ваши «нестандартные вечеринки для не таких»…
– Ну ты сравнил… – Алмур по-девчачьи надул губки.
Рассел продолжал:
– Пусть все думают, что будет свадьба. Потом она внезапно расстроится. Ты ничего не теряешь.
– Прецедент рождает повторения, – глубокомысленно изрек модист. – Знаешь, сколько потом будет «расторгнутых» помолвок, и все ради платья от меня?
– Не будет, – пообещал рьен. – У этой рье нет одежды, нужно решить вопрос.
Алмур опять посмотрел на меня, странно и задумчиво.
– Как это нет одежды? – задал вопрос уже мне, и я с готовностью повторила слова легенды.
– Украли чемоданы. Воришки в Лострейде на редкость пронырливы.
Алмур тягостно вздохнул и, кажется, сдался.
– Только ради Рассела и моего долга. Впрочем, я тоже джентльмен и обязан помочь такой красивой рье, – он будто уговаривал сам себя. – У вас что, совсем-совсем ничего нет?
Я грустно покачала головой, выставляя наружу туфельку из-под платья.
– Вот. Замерзаю, – пожаловалась я и даже всхлипнула, взывая к тонкой душевной организации местного дизайнера.
Стоило Вильгельму увидеть мою обувь, он вновь схватился за сердце, а после упал.
На колени. Передо мной!
Я даже отшатнулась, а он, как заправский командир, грозно рявкнул:
– Стоять! – Он склонился над самой туфлей, будто ищейка, и вперился в нее взглядом. И так посмотрел, и эдак. – Кто мастер? Где конкурент?
– Эмн… – замялась я и вопросительно глянула на Бэдфорда. Не рассказывать же Алмуру, что мастер как минимум еще не родился в этом мире.
– Умер! – подсказал Рассел. – Был один сапожник в городе, где жила Анна. Пил, ел жирное, вел похабный образ жизни и шил странные вещи… Цирроз!
– Это гениально!!! – с придыханием известил нас Алмур. – Раздевайтесь, рье. И туфли снимайте, я должен снять с вас мерки и изучить эту обувь!
Я неловко помялась с ноги на ногу, ощутив себя в кабинете врача. Вдобавок и ширмы нигде не было.
– Я не могу перед рьеном Бэдфордом, – скромно потупив взгляд, произнесла я.
Алмура не стеснялась, и очевидно почему. Его ориентация читалась невооруженным взглядом.
– Да что он там не видел, – всплеснул руками модист, но заметив мое недовольство, скомандовал: – Рассел, выйди!!! Подожди за дверью, на диванчиках!
Абсолютно бесцеремонно он вытолкал из мастерской представителя дома Вивьер и захлопнул за ним дверь.
– Ну, давайте же, рье, – нетерпеливо потер он ладони. – Мне уже не терпится!
Видя такой жадный интерес, первым делом сняла туфли и отдала Алмуру. Тот схватил «подношение» и оттащил к окну изучать.
Под его бормотание я раздевалась дальше, тем более что он пока ко мне потерял интерес.
– Какая изумительно ровная строчка, а тут что? Это застежка? Рурк! И почему я до этого не додумался? Жаль, что тот сапожник умер, взял бы в подмастерья. А это что? Его подпись? – Алмур наконец повернулся ко мне, и челюсть его вновь упала… – Святые тролли!
– Была у нас одна модистка… – начала я, понимая, что вызвало такую реакцию: трусы и бюстик. – Тоже умерла. Чахотка!
– Что ж там у вас все мрут так? – Интерес Алмура к туфлям был тут же утерян, теперь он коршуном кружил вокруг меня, а я невольно прикрывалась руками.
– Не сниму, – читая по лицу модиста его желания, предупредила я. – Даже не просите. Если очень интересно, то нарисую карандашом.
Вильгельм скривился.
– Вы не похожи на представителя дома Хайпер, – расстроенно выдал он. – Сомневаюсь, что из вашего наброска будет что-то понятно.
Покопавшись в памяти, вспомнила, что упомянут дом художников, и коварно улыбнулась.
– Ну, попробовать-то стоит. Может, удивлю.
Алмур побежал куда-то вглубь мастерской, долго разгребал завалы ткани, пока не извлек огромный ватман и вполне человеческий карандаш.
На обратной стороне листа была выкройка, и, пока я в своем полуголом виде устраивалась на полу и рисовала, ко мне поползли измерительные ленты.
– Ой! – воскликнула я от неожиданности, когда они, словно змеи, начали меня опутывать.
– Вы не отвлекайтесь, рье, – наставительно произнес Алмур. – Я тоже пока поработаю, сниму мерки.
Я попыталась сосредоточиться на рисунке, почему-то мне очень хотелось доказать, что я и впрямь могу красиво рисовать, но лезущие под руку ленты постоянно мешались, у меня даже голова от напряжения закружилась.
– Вот! – изрекла я минут через двадцать. – Все виды исподнего, которое шила та модистка.
Я гордо продемонстрировала Алмуру наброски на танго, стринги, слипы, шортики, а также различные пеньюарчики и кучу вариантов бюстье с пуш-апом и без.
– Это что за подушки? – не сразу понял он. – Зачем они?
– Увеличивать размер, – коварно улыбнулась я. – Приподнимать грудь, чтобы была ОГО-ГО!
– Но ведь мужчина потом все это снимет. – Алмур смотрел на мои «новшества» скептично. – Любой рьен будет разочарован обманом.
– До «снимет» еще дойти надо, – усмехнулась я. – И разве корсеты, в которых задыхаются дамы, выполняют не ту же роль? Мои варианты на рисунке удобнее.
– Ваши варианты? – зацепился за слова Алмур.
Пришлось тут же поправляться.
– Той модистки. Пусть земля ей будет пухом! Я имела в виду свой рисунок.
Вильгельм забрал у меня ватман, пристально изучил наброски, хмыкнул.
– И в самом деле недурно. Напомните мне, из какого вы дома?
– Динозавров, – гордо заявила я.
– Впервые слышу, – отозвался Алмур, опять потеряв ко мне интерес, но не его ленты.
Они с новой силой принялись на меня «нападать», особенно интенсивно пришлось отмахиваться от той, что решила меня придушить, измеряя обхват шеи.
– У меня к вам предложение, рье! – неожиданно произнес Вильгельм, подходя ближе. Из шелка вновь вылезла Шуша и прислушалась.
