Я осторожно взяла бокал, принюхалась – пахло незнакомым алкоголем. Не коньяк, не виски – ну и черт бы с ним. Тоже выпила и закашлялась.
– Что это? – пискнула я, отдышавшись.
– Рурков эль, – отозвался Рэкшор. – Запрещен к употреблению, особенно у менталистов. Но тут… ситуация…
– Контрабанда, значит, – усмехнулся Бэдфод, присаживаясь на свободное кресло рядом со мной. – Анна, так что за оружие?
Я рассеянно пожала плечами, знала бы еще, что рассказывать.
– У нас про это каждый ребенок знает. Но мы этим не пользуемся в обычной жизни – настоящее оружие только у военных, полицейских или преступников. Но в любом фильме его полно… – Я опять плыла, пытаясь подобрать нужные слова. Не уверена, что братья даже слово «фильм» понимали. – Дайте лучше лист бумаги и карандаш.
Я села ровнее, когда Рэкшор без всяких вопросов предоставил нужное.
Ушло минут десять, чтобы нарисовать подобие пистолета, автомата и Царь-пушку из музея. Отдавая набросок и предвидя будущие вопросы, сразу прояснила:
– Это не точные чертежи, собрать не смогу. Как работает, представляю очень приблизительно. Знаю только, что весь смысл в порохе. Когда он взрывается внутри оружия, волна выталкивает пулю наружу. И та летит с огромной скоростью, пока не попадет в цель или просто не упадет.
– И далеко может пролететь? – Кристофф, нахмурившись, изучал рисунок, но задавал вполне здравые вопросы.
– Наверное, – я опять пожала плечами. – Я же девочка, а не солдат. Может, пару миль…
– Так далеко? – Рассел вытаращился на меня.
– Так в этом же и весь смысл, – только и смогла ответить я. – Убивать на расстоянии. Чтобы тебя не мог достать противник.
Братья переглянулись.
– Или менталист, – под нос пробурчал Рэкшор и уже громче продолжил: – Так. Допустим. Выходит, кто-то в нашем мире собрал оружие из вашего. И кто бы это мог сделать? Теоретически. Рье Анна, подумайте. Это важно.
Я принялась мысленно прикидывать варианты. Если тут были попаданцы вроде меня, то «собрать автомат» мог бы любой солдат, но вот создать его… Я сомневалась, что в армии вбивали в головы обычных срочников столь точные технические данные.
– Понимаете, – начала я. – Собрать мало. Оружие нужно отлить из металла, там куча деталек, пружинок, все они подгоняются друг к другу с ювелирной точностью. Нужно быть ученым или инженером, чтобы знать такое. Вдобавок необходим порох, которого нет в вашем мире.
– У нас и «ав-то-ма-та» не было, – Бэдфорд по слогам произнес новое для него слово. – Вы ведь сегодня утром подсказали Алмуру новые модели одежды. Так, рье?
Я кивнула.
– Что, если кто-то такой же, как вы, подсказал чертежи оружия, скажем, кому-то из дома ювелиров? – продолжал Рассел. – Кстати, а из чего делают порох?
Я закатила глаза к потолку.
– Она не знает, – ответил вместо меня Кристофф. – Послал же рурк глупую бабу.
Я злобно зыркнула в его сторону:
– Если бы не я, вас бы убило второй пулей.
– Если бы не вы, в меня бы никто не стрелял, – парировал он. – Но в таком случае меня беспокоит вопрос, а зачем в вас вообще стрелять? Вы же бесполезны. Ни рурка не знаете.
Я поджала губы: знала бы я, что вместо Турции попаду в этот «дурдом», обязательно прихватила бы с собой томик «Большой энциклопедии».
– Зато я красивая, – чтобы последнее слово осталось за мной, все же ляпнула я. – С этим же спорить никто не станет?
В ответ молчание – знак согласия, – которое все же нарушил Бэдфорд.
– Анна, может, не знает, как создаются предметы, но она знает, зачем они нужны. В этом ее опасность. Кристофф, сколько нужно лучшему ювелиру отца, чтобы создать ожерелье для очередной фаворитки? – Бэдфорд сам поднялся с кресла и подошел к бутылке с элем. Наполнил свой бокал, отпил.
– Недели две, – отозвался Рэкшор.
– Именно. – Рассел залпом осушил остатки алкоголя и отставил бокал в сторону. – А теперь представь, сколько нужно на создание предмета, который не делал ВООБЩЕ никогда? На испытания работоспособности? И этого… как его… проха.
– Пороха, – поправила я.
– В точку. – Бэдфорд принялся расхаживать по кабинету из стороны в сторону. – Возможно, годы. А Анна появилась в нашем мире пару недель назад. Сроки не сходятся.
Кристофф откинулся на спинку своего кресла и помрачнел окончательно:
– Намекаешь, что кто-то делал эти убивательные штуки у нас за спинами? И зачем тогда вытащил такие козыри наружу сейчас? Мы ведь понятия ни о чем таком не имели. А теперь я перерою весь город до последнего подвала… Подобное «оружие» – угроза немыслимого масштаба.
Бэдфорд заломил бровь, глядя на Кристоффа:
– Серьезно? Отправишь гвардию искать неизвестно что по рисунку? А если автомат не единственная опасная вещь из другого мира? – Рассел подошел ко мне ближе, присев напротив, посмотрел в глаза. – Анна, я ведь не ошибусь, если предположу, что в вашем мире, где никогда не было магии, изобретено множество ужасающего оружия. Представь, если бы ты была ученым из своего мира, то что бы могла создать, имея возможности на уровне развития цивилизации как сейчас?
Вопрос не в бровь, а в глаз.
Я принялась вспоминать те крупицы истории, которые помнила о девятнадцатом веке. Что там было?
Мария Кюри? С радиоактивным излучением?
Рентген?
Тесла с переменным током?
Ну и ладно, я глупенькая, а если другой попаданец окажется гениальнее Кулибина? Автомат ведь в самом деле не самое страшное, что можно собрать в мире подобия девятнадцатого века.
Примитивное химическое оружие или, того хуже, ядерное пугало до чертиков.
Да такая мощь ни одному менталисту не снилась с их теорией управления мира, где они «пастухи», а все остальное общество – «овцы».
Я потрясла головой – ну почему в нее сразу лезут самые страшные мысли?
– Может, все не так плохо, – предположила я. – Вдруг был другой попаданец. Какой-нибудь вояка с уже готовым автоматом. И вот бегает теперь по вашему миру…
– А вас ему убивать зачем? – задал резонный вопрос Кристофф. – Особая ненависть к барышням из дома Динозавров? Да и учитывая, как быстро вы выдали себя, вряд ли бы он так долго остался незамеченным.
– Все зависит от уровня подготовки, – предположила я. – Я как-то читала книгу в своем мире «Трудно быть богом». Так там более продвинутая цивилизация специально посылала в отсталые миры «прогрессоров», чтобы те незаметно вливались в общество и вели всех в «разумное-доброе-вечное».
Кристофф заломил бровь, идея, что кто-то может вести лично его в «доброе и вечное», ему совершенно не нравилась.
