– Хватит, – прервала я. – Передумала. Останусь здесь.
– Как будет угодно.
Я плюхнулась в кресло, где еще недавно сидел Бэдфорд, и притихла.
Хочет спать – пусть спит. Я просто посижу, поразглядываю потолок, стены…
Рассел тем временем принялся переодеваться.
Снял с себя рубашку, принялся за брюки…
Потолок был очень живописным, белым с подтеками штукатурки, но вот мой взгляд то и дело метался к мужчине.
Разглядывать Рассела оказалось куда интереснее, чем интерьер.
Широкие плечи, мускулистая спина… Я провела взором вдоль ложбинки позвоночника и остановилась на кромке ночных штанов, которые будто бы случайно сползли чуть ниже, чем прилично.
Считайте меня извращенкой, но мне в мужчинах всегда нравилось разглядывать именно зад – в моих вкусовых предпочтениях именно эта часть тела была самой сексуальной, а не всякие там пошлые кубики.
Рассел тем временем вооружился полотенцем и ушел в уборную, я же осталась со своими мыслями наедине.
Совершенно неожиданно в мою голову начали лезть сокровенные думы о том, что же дальше.
Воспоминания о родном мире всколыхнули переживания: как там родители, друзья? А главное – как мне к ним вернуться?
Возможно ли вообще вернуться обратно? Что, если у меня оказался билет в один конец?
Я уже не раз представляла себе, что когда все уляжется, то придется начинать жизнь здесь, но еще ни разу не думала о том, как это будет во «всамделишном» виде.
Все из-за Бэдфорда.
После того как он сказал мне в самолете, что он мой «жених», еще и Кристофф дров в огонь подкинул с этим подарком на свадьбу.
Не очень-то и хотелось, между прочим.
Но в один миг мое воображение уже нарисовало картину: я в белом платье у алтаря, рядом Рассел, плачущая от счастья Томпсон, смахивающая скупую слезу…
А потом дети, ипотека… жилья-то своего нет.
Тьфу, блин!
Я потрясла головой.
Привидится же такое.
– Иногда мне кажется, что у вас нервный тик, – раздалось со стороны.
Я вздрогнула и обернулась.
У дверей стоял вернувшийся Бэдфорд, с мокрыми волосами, на которых еще остались капельки воды, и полотенцем через плечо.
Замерла… каюсь, залюбовалась.
– Что? Какой еще тик?
– Нервный. Вы постоянно трясете головой без причины.
– Так уж и без причины, – надулась я, и весь флер надуманной романтичности тут же испарился. – Ложитесь уже спать. Не отсвечивайте.
Мужчина прошел к кровати, без особых душевных терзаний залез под одеяло.
– А вы? Так и будете сидеть? – все же спросил он. – Если хотите, разделим ложе подушками. Мое обещание не трогать вас по-прежнему в силе.
– Может быть, потом, – пробормотала я. – Отдыхайте. Я найду чем заняться.
– Как хотите… – буркнул он, и мне даже показалось – обиделся, слишком странная нотка промелькнула в голосе.
Теперь стало еще тише.
Шло время, Бэдфорд, кажется, уснул, дыхание его стало мерным и спокойным, я же маялась от безделья.
На этот раз в комнате даже кошки не осталось, чтобы скоротать время за ее поглаживанием.
В итоге меня начало раздражать даже тиканье часов.
Отчаявшись, я решила попытаться уснуть.
Сходила умылась, переоделась в одну из ночных сорочек, что пошил Алмур, – пошлую до невозможности, но самую приличную из всех.
Когда я вдохновляла его на создание линейки современной одежды, даже не думала, что модист настолько все перевернет в своих идеях.
Черный шелк приятно холодил кожу, а кружева едва-едва прикрывали стратегически важные места.
– Дурдом какой-то, – бормотала я, подходя к кровати, будто это арена с грозным быком, а я тореадор с красной тряпкой.
Ну в самом деле, ни одна нормальная девушка не полезет в кровать к мужику в таком виде, как у меня сейчас, не имея определенных планов. Был еще вариант спать совсем голышом или найти мои видавшие виды шорты и бюстик – они и то приличнее выглядели. Но, порывшись в залежах одежды, своих старых вещей я не нашла. Как испарились.
– Где там подушки, – пробормотала я, глядя на спящего мужчину и принимаясь сооружать между нами Китайскую стену.
Четырех подушек оказалось преступно мало. Сидя на кровати, я перекладывала их и так и эдак… но или стена оказывалась низкой, либо спать мне оставалось не на чем.
– Вам помочь? – Бэдфорд повернулся в мою сторону и, положив руку под голову, тоскливо глянул на меня.
– Спите уже, – раздраженно ответила я, прикрывая слишком откровенные кружева одной из подушек.
– Да я бы с радостью, но у меня ощущение, что я пытаюсь уснуть в норе с беспокойным енотом… Вы слишком активно елозите. Потому повторю вопрос: вам помочь?
Не знаю, как он это делал – то ли смотрел слишком устало и укоризненно, то ли говорил слишком серьезно, но в очередной раз я ощутила себя полнейшей идиоткой.
А еще вдруг стало обидно.
Чисто по-женски.
Вот я сижу перед ним в одном белье, строю заградительную стену, дабы Рассел даже не думал покуситься на мою честь, а он… А он, похоже, и в самом деле не думал на нее покушаться.
В его глазах было ноль интереса, и мои руки сами по себе опустились вместе с подушкой.
Вот что я в самом деле как ребенок?
– Спите, – еще раз пробурчала я, бросая подушку на ее законное место в изголовье. – Я больше не буду.
С этими словами забралась под свое одеяло с головой и отвернулась спиной к мужчине.
Тот тоже затих. Похоже, лег.
Целых минут десять я лежала в одной позе, пока тело не начало затекать. Потом осторожно перевернулась, и еще раз, и еще раз… и еще… и потом опять.
– Хватит, – раздалось над ухом, и горячая рука легла на меня сверху. – Иногда я очень жалею, что не могу воздействовать на ваши чувства, Анна.
– Вам лишь бы воздействовать, – пробурчала я замирая. Сердце беспокойно забилось в груди, явно протестуя простив нахождения чужой лапы так близко к нему. – Уберите руку.
– Уберу, и вы опять начнете изображать устрицу перед подачей. – Рассел придвинулся чуть ближе, так что я ощутила его дыхание на затылке. – Я не собираюсь вас трогать в том смысле, которого вы опасаетесь. Просто хотел предложить, попытаться….
Он не закончил, а я резко скинула с себя его ладонь и перевернулась к нему лицом. Так резко, что наши носы оказались настолько близко друг к другу – даже неприлично.
– Попытаться что? – выдохнула я. – Опять ваши шуточки?
