Кристофф сощурился, на его лбу залегли глубокие морщины, будто он пытался что-то вспомнить и не мог.
– Рассел, – я обернулась к Бэдфорду, – ты прожил бок о бок почти пять лет с Вильгельмом и этой… Шушей. Ты должен знать, откуда они приехали?
Выражение лица Рассела стало потерянным.
– Я… я не знаю, – его голос звучал озадаченно. – Или не помню… но он ведь мне говорил… что поднялся с самых низов только благодаря таланту…
Рассел принялся энергично тереть виски.
– Неужели никто не знает? – не поверила я, хоть и сама уже поняла ответ. – Кристофф, вы ведь наверняка пытались прочесть Алмура… проверяли!
– Конечно, – Рэкшор выглядел странно, – но в его голове всегда была лютая чушь: тряпки, пуговицы, мужчины… Проклятье, Анна, вы ведь знаете, что Алмур из «этих». Вы хоть представляете, что я видел в его мыслях? Какую мерзость, он даже меня представлял в своих фантазиях!!! От этого начинала болеть голова, до тошноты…
И тут я расхохоталась.
Боже, это было гениально!
Модист, который обвел всех вокруг пальца, сыграв на брезгливости. Менталистам было противно рыться в его голове и копать глубже. Все считали его недалеким идиотом, а он прожил в академии бок о бок с кучей мозгокопателей и остался незамеченным. Вот только зачем ему это было нужно, если он такой талантливый?
Я вновь посмотрела на Рассела и все поняла.
– Кристофф, а чья была идея поселить вашего брата с Вильгельмом в одной комнате? Рассел уверен, что ваша, из-за ненависти к нему.
– Моя? – Рэкшор совершенно искренне удивился. – Да мне плевать было, где он живет. Лишь бы не со мной. Я был уверен, что кто-то из руководства академии специально так поступил, чтобы отделить Бэдфорда от остальных менталистов, как более слабого.
– Но тем не менее вы учились по одной программе, – продолжала напирать я, – по одним и тем же учебникам, которые Рассел наверняка брал в библиотеке, корпел над ними ночами. Книги, которые были закрыты для других – знания правящего дома… – и к которым получил доступ Алмур.
Стоило мне это озвучить, как почти все в моей голове встало на свои места.
Не было никогда несчастного, обиженного жизнью Вильгельма Алмура – был искусный кукловод, движущийся к цели.
Лишь одно оставалось непонятным: как он перетащил меня из моего мира, какие цели преследовал, всегда оставаясь таким осторожным?
Даже сегодня, оперируя короля, он его не убил, хотя мог бы… Я еще многого не понимала, но моя голова уже буквально разрывалась от всего нахлынувшего одним махом…
На полу шевельнулась Шуша, очнулась, резко открыв глаза и уставившись на меня.
– Как долго я здесь? – выпалила она испуганно.
– О-о-оу, недолго, минут двадцать, может, тридцать, – присвистнул Рэкшор. – Давай-ка поговорим, милая…
Шуша задергалась в путах, пытаясь высвободиться, но безуспешно.
– Вы не понимаете, мы все умрем, если сейчас же не уберемся отсюда! – В ее голосе звучали истинные ноты испуга. – Сейчас здесь все исчезнет!
– Да что ты говоришь! – ни капли не поверил ей Рэкшор. – Но ты расскажи, я внимательно слушаю!!!
– Нет времени! – Шуша буквально вопила, а у меня голова разрывалась от ее голоса, собственных мыслей, эмоций, чувств… – Но я все расскажу, если вы выведете меня отсюда сейчас же. И короля заберете… если этого не сделать, мы все умрем из-за нее!!!
Взгляд Шуши метнулся в мою сторону, и во мне все похолодело.
– Я не понимаю, – начала я и осеклась.
– Нет никакого злодея, который стирает дома и людей с лица столицы, – выпалила девчонка, явно паникуя. – Это все ты! Ты не должна была оставаться в нашем мире так долго. Вселенная лишь пытается прийти в равновесие после твоего воссоздания здесь. Поэтому если мы сейчас же не уберемся отсюда, то никто в этом здании не выживет…
– Хочешь запутать нас?! – Кристофф говорил, но в голосе его слышались сомнения. – Из-за клятых щитов я даже не могу прочесть, лжешь ты нам или нет.
– Она не лжет, – вмешался Бэдфорд. – Не обязательно слушать мысли, чтобы это понять.
Он коснулся своего носа и ушей.
– Она напугана, запах пота выдает панику, а пульс зашкаливает. Я чувствую это. Нужно уходить, потом разберемся с остальным.
– Рассел, – выдохнула ошарашенная я. – Ты веришь, что это я уничтожила все дома?
– Разберемся потом, – припечатал Бэдфорд, подходя к кровати отца и примеряясь, как лучше того поднять. – Кристофф, помоги. Анна, отвяжи девчонку и следи за ней… Выходим.
Его тон не предусматривал ослушания, и я подчинилась. Дрожащими от волнения руками принялась развязывать шнуры, в то время как Шуша беспокойно за мной наблюдала.
– Что значит «меня воссоздало в этом мире»? – спросила я, заглядывая ей в глаза. – Почему дома исчезают?
Шуша поморщилась.
– Расскажу потом, если выберемся, – буркнула она.
– Нет, сейчас. – Я замерла над последним узлом и понизила голос до шепота: – Иначе я могу очень медленно развязывать узлы… заодно и проверим, исчезнет ли здание… может, ты и в самом деле блефуешь.
Испуг мелькнул в расширенных глазах Шуши.
– Тебя не переносили из твоего мира, – неохотно буркнула она. – Это невозможно. Ты лишь копия, созданная по ошибке. На твоем месте должен быть другой…
– Ученый, – выдохнула я.
– Да, – кивнула оборотень. – Тебя соткало из ничего всего лишь на время. Точнее… – Тут она замялась. – Мы никогда не позволяли копиям жить дольше пары часов, иначе начнутся разрушения. Вы ведь даже не совсем настоящие люди…
Ее слова будто убивали меня.
– Я настоящая, – прорычала в ответ.
– Становишься ею, – в тон мне огрызнулась она. – Тянешь в себя частицы нашего мира, сама не понимая этого. А теперь развяжи, пока тут все не рухнуло….
– Анна! – одернул Бэдфорд. – Что ты там возишься?
Они с Кристоффом уже соорудили импровизированные носилки из покрывал и были готовы выдвигаться.
– Идем, – кивнула я, развязывая последний узел.
Уговаривать Шушу двигаться к выходу не пришлось – она бросилась к нему быстрее всех, но я сбила ее подножкой.
– Далеко собралась? – прорычала, накидывая освободившуюся веревку ей на шею. – Нет уж, мы выйдем отсюда все вместе.
Дальше двигались разом, особенно тяжело было идти по узкому коридору и лестнице, ведущим наверх.
Вдобавок уже на середине пути стало ясно, что оборотница не врала. Со стенами начало происходить что-то странное: они дрожали и подергивались дымкой.
Я же шла и мысленно убеждала себя, что все это мне чудится, что я не могу быть к этому причастна. Ну какая из меня копия?
