В селении за тысячу миль, где мы облюбовали с Расселом временный дом, например нашлось несколько подростков, кто с огромной охотой принялся готовиться к вступительным экзаменам в Академию пяти домов.
Переименовывать заведение пока не стали, но обещали расширить список факультетов.
В остальном история с попыткой переворота Алмуром затихла. По крайней мере, так казалось на первый взгляд.
Вильгельма и Шушанну признали погибшими – на месте взрыва были найдены их останки среди груд покореженного металла от неизвестного прибора.
Ни я, ни Рассел никому не сказали, что отпустили тех, кого весь континент признал преступниками. Мы и сами не знали, получилось ли у этих двоих перенестись в наш мир, но хотелось верить, что у них появился шанс.
Впрочем, отец Рассела, кажется, обо всем догадывался, а может, просто прочел правду в моем разуме.
Без ментальных щитов Алмура я стала открытой книгой, но теперь уже официальной невесте его сына король не мог позволить разгуливать мыслями наружу.
Новые щиты он ставил сам, тайком шепнув мне, что Кристофф может себе все зубы об такие обломать.
Впрочем, Рэкшора я теперь опасалась в меньшей степени.
После ранения он почти месяц провалялся, пытаясь залечить раны с помощью местных лекарей.
Раны долго кровоточили, в конце от отчаяния Кристофф даже пытался заставить заштопать повреждения ниткой и иглой, но никто из чудо-врачей не согласился, предпочитая по старинке латать магией в меру своих волшебных сил.
В итоге раны затягивались кое-как, а вдобавок пошедший на поправку король приказал Рэкшору освободить место главы тайной канцелярии… Уж очень сильно он напортачил, пока занимал важное кресло.
А еще Рэкшор все же доигрался с волшебными конфетами – правду знали только самые приближенные к королю. Но, похоже, раскачав себя до предела сил, Рэкшор частично выжег свои магические резервы.
Временами магия у него и вовсе пропадала, а потом так же неожиданно возвращалась. Теперь Рэкшору строго-настрого запретили даже приближаться к злополучным конфетам и меду.
Томпсон почти достроила дом за счет королевской казны, только к нему она мне строго-настрого приказала не подходить даже на расстояние квартала, сказав, что теперь предпочитает общение со мной и Бэдфордом посредством переписки, и вообще, она очень за нас рада, что мы наконец от нее съехали. Туда, мол, нам и дорога.
В целом все образовывалось, за исключением малого…
Я как раз сидела в саду на шезлонге у домика, который мы купили, и наблюдала за закатом, как последние лучи заходящего солнца касаются крыши и стен.
Завтра все это должно было исчезнуть…
– Нервничаешь? – Ко мне подошел Рассел, в руках его были горячее какао и плед.
Он передал мне чашку и аккуратно накинул покрывало на ноги.
– Еще бы, – призналась я. – Надеюсь, мы все верно рассчитали.
– Ошибки быть не должно, – Рассел присел на соседний шезлонг, – записи Алмура весьма категоричны, он даже считал, что после того, как все закончится, у тебя появится магия. Своя, особенная.
– Дому Динозавров все же быть, – усмехнулась я. – Надеюсь, у меня не вырастут километровые зубы.
– Думаю, это будет что-то более безобидное, – рассудительно ответил мужчина. – Скорее, что-то, что и так проявлялось ранее, к чему есть склонности и таланты.
– Посмотрим, – я пожала плечами. – Пока моим особым талантом было только влипать в неприятности и находится в гуще событий.
– Это тоже неплохо. Особенно если все будет так, как мы задумали. – Он протянул руку и, взяв мою ладонь, бережно погладил пальцами. – Авантюра, да и только.
– Главное, что мы оба к ней готовы, – уверенно заявила я. – Послезавтра мы вернемся в столицу, там будет новая жизнь, все новое… Ты уже заказал вывеску?
– Обижаешь. – Мужчине, похоже, надоело сидеть на отдельном шезлонге, и он пересел на мой, притягивая меня ближе. – Я даже договорился об аренде помещения.
Теплый поцелуй коснулся моих губ, и я прикрыла глаза, растворяясь в нем.
Помню, как однажды я рассуждала о своей жизни в этом мире, если придется тут остаться.
Меня смешила перспектива замужества, местной ипотеки, детей… Она и сейчас меня смешила: ну где я, а где примерная жена?
Может, поэтому мы с Бэдфордом сошлись во мнении, что сразу после свадьбы мы не бросимся плодить котят – ведь всему свое время.
Мы хотели заняться чем-то полезным для общества: тем, к чему способен он и на что настроена я.
Впрочем, загадывать я пока боялась, разве что глядя на падающую звезду, которая пронеслась в сумеречном небе.
Она вспыхнула и исчезла в атмосфере раньше, чем я даже успела сформулировать желание…
– Как думаешь, – неожиданно спросил Рассел, – Алмуру с Шушей удалось попасть в твой мир? Им там помогли?..
Голос его был тих и задумчив.
Я же только могла пожать плечами:
– Конечно помогли, – не совсем уверенно, но все же ответила я. – Нужно в это верить…
* * *
Она стояла у окна пятисотого этажа и наблюдала, как мимо пролетает пассажирский ультралет. Он плыл медленно, будто специально красовался своим позолоченным боком перед девушкой, а она не уставала им любоваться.
Сегодня было жарко, пришлось закрутить волосы в высокий хвост, так что обнажился некрасивый шрам от виска до затылка. Но девушка не комплексовала, скорее, гордилась им.
Дверь в комнату распахнулась, и в помещение влетел мужчина.
– Я достал! – с порога воскликнул он. – Ты не представляешь, чего мне стоило добыть такой раритет. Не в каждом музее еще найдешь.
– Украл? – с озорными нотками спросила девушка, отходя от окна.
– Обижаешь, выписал в каталоге распродаж антиквариата, благо никто не задавал вопросов, зачем мне он. – Мужчина поставил на столик старинный ламповый кинескоп с кучей тянущихся от него к коробочке с антеннами проводков. – Будешь смотреть?
Девушка поспешила к прибору, с любопытством присев рядом.
– Конечно буду, мне до жути любопытно, что стало с нашим миром.
– Тогда жми сюда. – Мужчина нежно взял девичью ручку, направляя тонкий пальчик на самую большую кнопку. – Возможно, будут помехи.
Девица улыбнулась и вдавила кругляшок поглубже.
Кинескоп затрещал статическим электричеством, замерцал, выдавая помехи, пока мужчина возился с антеннами, и наконец появилось изображение.
– Я настроил его на единственное, что хоть немного связывает эти миры, – произнес он. – На Анну.
Изображение на кинескопе еще раз подернулось рябью, и на экране высветилась улочка в самом центре бесконечно далекого во времени и пространстве города.
