Тряпка странная. Тонкая, но плотная, прозрачная с одной стороны, непрозрачная с другой. И без единой складочки, будто не заворачивали в нее недавно купюры и документы. Она пахла Нордейлом, была его частью и неожиданно стала для меня тем самым плотом, который я отчаянно искала.
«Успокойся, – сказала бы она мне голосом представителя Комиссии. – Если ты не знаешь, как что-то решить, это не является нерешаемым. Если есть цель, направление проявится. Займись пока тем, чем можешь заняться».
И то верно. Сидеть здесь и тонуть в печали – последнее дело. Все образуется, пусть пока неясно как: придет мысль – одна, вторая, третья. И какая-то из них сложится в план.
Кусок серебристой ткани я бережно засунула в карман, теперь она мой антидепрессант и таблетка успокоительного. Я все еще Инга из Мира Уровней, и я найду путь обратно. А пока лучше помою полы и поставлю чайник.
Он явился в тот момент моей жизни, когда я уже валилась спиной в бездну, так и не отрастив крылья. Незнакомый город; заканчивались деньги, шли дожди.
«Ты вернешься обратно в тот же день и час, когда ушла. Здесь ничего не изменится, но там тебя ждут совершенно другие перспективы…»
Комиссионер. Теперь я знала о том, что это был он, один из них. «Приглашатель». Ему верилось настолько, что вопросов не возникало, я просто знала, что да, есть другой мир, я могу туда попасть, и даже накрыла легкость, с которой я тогда приняла решение. Дальше все как в тумане: иногда размеренная, иногда бурная жизнь на Уровнях – вечеринки, серые рабочие будни, новые знакомые, письма о моей готовности следовать дальше, возможность перейти на новый Уровень. Там было интересно, увлекательно. Наверное, я только сейчас поняла, как сильно полюбила солнечный Нордейл, его зеленые парки, шумные и ровные магистрали, теплых людей. Дорого бы сейчас отдала за то, чтобы «приглашатель» встретился на моем пути еще раз, однако точно знала, что на этот раз делать все придется самой.
Пол отмылся от пыли со второй попытки; в распахнутую форточку влетал пропитанный дождем ветер.
Я вытерла лоб, остановилась посреди довольно чистой, но все такой же мрачной комнаты.
«Я здесь ненадолго».
Теперь чайник.
Электрического у нас с бабушкой никогда не было, был металлический с отколотой местами эмалью – его мы грели на маленькой переносной плите.
Вода из крана лилась исправно, а вот плита приказала долго жить. Я щелкнула выключателем, убедилась, что свет в квартире присутствует, после попробовала подсоединить шнур от конфорки еще раз. Тщетно. Неприятно холодная поверхность не становилась даже теплой, плита вышла из строя.
Можно, конечно, жить сухими пайками – печеньем, колбасой, бутербродами. Но не дело не иметь возможности ни сварить лапшу, ни выпить чаю. Не тюрьма же, в конце концов, и деньги есть.
Пойду к Митичу, попрошу отвезти в город. Магазин бытовой техники еще открыт.
Митич кряхтел, махал руками и качал головой.
– Инга, не собирался я сегодня. Огород, жена ворчит, да и выпил я чуток…
Здесь часто водили подшофе. И выбора никакого… У Митича старый грузовик; а автобус, если прошагать три километра по дороге, раз в день. Междугородние мимо нас не проходили, а без плиты как без рук.
– Приготовить не на чем.
– У нас приготовь, Машка пустит…
– Не дело это.
Он тоже это понимал.
– Дам на пузырь после. – Этот аргумент почти подействовал, взгляд обросшего водителя прояснился. Выражение бородатого лица сделалось задумчиво-заинтересованным. – На два пузыря.
Пауза в несколько секунд; поднявшийся ветер качал ветки яблони, деловито ходили по заднему двору куры.
– Машка! – крик для той, кто в доме. – Я в город съезжу!
– Что? – Из дверей показалась недовольная Мария Михайловна с полотенцем в руках. Брови на переносице, взгляд недобрый.
– Пошли, – шепнул мне Митич. – Пока она не раскудахталась…
Глава 7
(Andrew Weiss – Overcoming)
Браун.
– Мне нужен кран.
Продавщица мигнула; в очереди за ним переглянулись.
– Какой еще кран?
На тетке за прилавком был неестественно синий высокий колпак – Даг так и не понял, как он крепился к голове. На полках у стены бутылки с прозрачной жидкостью, много бутылок. Когда Браун наводил на них взгляд, браслет расшифровывал название: водка. В холодильнике пиво, за теткой сушки, печенье, упаковки с кофе и чаем, крупы, макароны – все подряд. М-да, зря он искал «большой» магазин, ассортимент в нем был ничуть не лучше, чем в предыдущем, разве что чуть шире по названиям.
И нет, он не стал бы его искать, если бы не капающий на кухне кран. Попытка пошевелить его обернулась течью. Даг отыскал хозяйские инструменты, попытался починить, но износились резиновые прокладки, проржавело нутро. Конечно, можно было об этом сообщить Клавдии, но в этом случае починка отложилась бы на неопределенный срок, а Даг не хотел слышать шум текущей воды днем и ночью, он это не любил.
– Смеситель, – пояснил терпеливо.
– Уважаемый, – отмерла продавщица, – это продуктовый магазин. Здесь смесителей отродясь не бывало.
Он это уже понял.
Две незрелые девчонки у стены шептались, их жадные взгляды скользили по его бицепсам, широким плечам, спине, затылку – Браун чувствовал в них смесь страха и восхищения. Тут все на него смотрели странно. На улице оборачивались и бабки, и старики, и молодежь.
– Милок, тебе бы в город, – мягко пояснила бабулька, стоящая в очереди за Дагом. – Туда, где большой магазин.
– Что за город?
Его вопрос, вероятно, прозвучал по-идиотски, в очереди опять переглянулись.
– Как что? – удивилась старушка. – В Тагорск.
– Туда ходят автобусы?
«Приезжий, сразу видно. Издалека».
– Нет у нас автобусов, – вмешалась женщина с недовольным лицом. – Мужчина, вы покупаете что-то или нет?
«Не занимайте место у прилавка». Посыл он понял. Выручила сердобольная бабушка:
– Костик у нас извозом занимается. Вместо такси. У него «Волга». Он, конечно, не бесплатно, но попросить можно. В двадцать седьмом доме живет.
– Где найти двадцать седьмой дом?
Ему объяснили; недовольная очередь двинулась, как тело ожившей змеи, чья голова вышла, наконец, из раздумий.
– Довезешь?
– Довезу, чего не довезти-то…
Парень доверия не внушал: тощий, щеки впалые, замусоленная кепка большая. Но у него была машина.
– Я Костик. А ты это… новый сторож, что ли?
Тот, кто назвал свое имя, протянул руку – давай, мол, корешиться. Браун ее не пожал.
