*****
(Neteta – Kissing the shadow)
Рид.
Он должен был отказаться от экрана, но не смог. Должен был избегать возможных эксцессов, максимально не привлекать к себе внимание, и потому в последние дни работал качественно. Но экран не свернул.
«Когда еще?» – думал Рид. Реально оценивал свои шансы, понимал, что после возвращения Инги на Уровни все может закончиться. Не для нее, для него. Люди переживают легче, ударяются в пороки, постепенно забывают. Комиссионеры не забывают никогда.
Выполнял обязанности, копил в себе силы отпустить, если будет нужно, если придется, но терял решимость испробовать прежде, чем это случится все. Нет, ВСЁ. Стучал пальцами по клавиатуре и ощущал ее на фоне. Читал фамилии новых заключенных, распределял поручения, слышал ее. Иногда обращался к экрану визуально, но чаще просто слушал аудиодорожку, считывал эмоции.
Привык к ним.
Эта мысль кололась.
Независимо от исхода, сейчас, возможно, идут самые яркие дни в его жизни, самые наполненные. И он не мог не смотреть. Она собирала вещи впопыхах, удивлялась тому, что в сумку и положить-то нечего, какое-то время оглядывала комнату, к которой не успела привыкнуть, радовалась этому. Браун явился на рассвете, вынырнул из тумана, как одетый в белую рубаху призрак – их с Ингой диалог свелся к единственной фразе: «Идем?»
Купленный за очередную бутылку водки Митич домчал до города с грохотом лязгающего кузова и ворчанием на каждом ухабе. На вокзале слов не было тоже; Рид со странным умилением разглядывал детали, которые приближал – шов ее сумки, лежащие на пряжке пальцы с удлиненными ногтями. Едва заметную морщинку на лбу, закушенную губу – Инга скрыто волновалась. А Герхер-Вард гордился ей – расшифровала. Не каждому по силам, но она вгрызлась зубами в математическую задачу из четырех цифр, как отчаявшийся человек, чье выживание зависело от верного ответа. Наверное, и зависело. Жаль, будущее теперь туманно, но она с каждым шагом все ближе. Возможно, уже сегодня… или завтра…
Он должен оставаться стабильным.
И да, ему пришлось отъехать почти на час, исполнить одно из поручений самому, а когда Рид вернулся к экрану, земной автобус уже нес путников по одной из дорог на запад. Половина пустых сидений, яблоко в ее руке, Браун на предложенное второе лишь покачал головой.
Вард как раз погрузился в чтение загруженных на экран данных – опять отвлекла работа, и потому на фоне лишь эмоции и аудио, – когда послышался новый разговор.
– Он того стоит?
– Кто?
– Тот, ради кого ты землю зубами роешь.
Молчание. Напряжение Инги возросло на пятнадцать процентов, выстроилась защитная броня.
– Стоит.
– Кто он? Расскажи о нем.
– Ты, наконец, решил узнать обо мне больше? Или скучно ехать?
– Дорога длинная.
Дорога и впрямь была длинна. Их раса давно привыкла к Порталам, но с Ингой Рид со странной смесью удовольствия и трепетности сидел бы в автобусе. Четыре часа вместе – это двести сорок минут касаний, ощущения ее поля близко, очень плотного взаимодействия. Его ноздри бы трепетали от ее запаха. И нет, Рид не думал, что она ответит, но Инга это сделала.
– Я не знаю его имени. Он… Комиссионер.
И пассажир рядом взорвался ледяной злостью – словно обрушилась с высоты арктическая глыба.
– Совсем дура? Идиотка…
– Сам такой.
Плюс тридцать процентов обиды.
– Они же… Черт, у тебя мозгов нет?
Даг клокотал связанной с собственным опытом яростью – плащевик отлично цеплял и его эмоции тоже.
– А кто еще, ты думаешь, мог подсказать мне координаты Портала?
– И ты в это веришь? Что это сделал он? Да они…
– Верю!
Ответила, как отрубила гильотиной.
– Твою ж… Зря я с тобой поехал…
Комиссионеров Браун ненавидел истово, по-настоящему. Собственно, Рид отстраненно понимал причину гнева. Если бы не случай, о котором Герхер-Вард прочитал в личном деле наемника, не сидеть бы Брауну сейчас в одном автобусе с Ингой, да и вообще про Землю не знать.
– Ну так и выходи! – предложили ему с ответным пылом. – Вон водитель, вон дверь…
«Катись к чертовой бабушке!»
Она дойдет и сама, Рид знал. До сих пор удивлялся тому, что обнаружил подобную решимость в довольно хрупкой на вид человеческой девчонке. И непонятно, действительно, откуда родилось в ней понимание о том, что она и незнакомый человек в серебристой форме, в чужой машине – пара. Но оно родилось, и Вард впервые на собственной памяти ощущал себя нужным, любимым. Пусть иллюзорно и, может быть, ненадолго.
Даг из автобуса не вышел.
В молчании прошел еще час и остановка возле закусочной, в молчании они вновь заняли свои места. Он уже думал, не заговорят, но остывший Браун попытался сделать шаг к перемирию.
– Если Портал действительно там окажется, я скажу тебе свое имя.
– Снизошел, – фыркнули ему в ответ, – очень надо.
«Был Колей. Вот и будь им хоть всю оставшуюся жизнь».
Даг эту мысль не услышал, но услышал Рид.
И почувствовал, что улыбается. Совсем чуть-чуть, краешками губ.
*****
(Tommee Profitt, Sam Tinnesz feat. Ruelle – Powerful)
Чтобы не накалять ситуацию с начальством, Герхер-Вард впервые за много лет взял официальный отгул. Если бы не взял, то рвался бы между работой и экраном, а сейчас экран как никогда требовал всего его внимания и внимания самого что ни на есть пристального.
Слишком важный момент путешествия (ее скорого возвращения), слишком много неожиданностей на пути – он должен все контролировать, должен помочь.
Домой не поехал, потому что энергетический тоннель был выстроен в Реакторе и там же подпитывался; дома Вард с плащевика не услышал бы ни слова. Пришлось занять одну из малочисленных комнат отдыха, запереться в ней, занять продолговатое, предназначенное для положения «полулежа», кресло и вытянуть ноги. Сквозь закрытые веки фильм с чужой планеты – Рид погрузился в него полностью, потерялся для собственного времени, для Уровней.
С путешествием на автобусе у них все прошло хорошо. Конечная остановка, вокзал, такси до населенного пункта у подножия горы. Один из местных мужиков согласился довести путников до лесника, предупредил-таки, что тот несговорчив и на вершину туристов не водит. Но, получив налом десять тысяч местных денег, умолк, распахнул перед пассажирами дверцу, завел мотор.
Инга ненавидела «УАЗы» с детства – этот факт Вард почувствовал по ее мыслям, состоянию. Путь наверх оказался ухабист и узок. Машину трясло, кидало, мотало и кренило вбок на частых булыжниках, и у нее, у которой, в общем, все было в порядке с вестибулярным аппаратом, на втором часу такой дороги возник сначала дискомфорт, затем тошнота.
