*****
(Hillsong Worship – I Surrender)
Часом позже.
Инга.
На каком этаже живет мистер Браун, мне сообщил старый консьерж, оторвавшийся от чтения газеты.
Хорошая новость заключалась в том, что в моем почтовом ящике обнаружилось письмо, скрепленное Комиссионной печатью. Если сократить весь слововорот до просто смысла, там значилось «свободна». Живи, радуйся и занимайся чем хочешь, ты снова житель Уровней.
Я даже догадывалась, чьих это рук дело. Смущало другое: мистер неизвестный пока так и не назначил время и место встречи. Может, вообще не собирался?
Эта мысль сгибала меня, высасывала силы и селила в груди отчаяние. Я не для того сюда рвалась, чтобы вновь прозябать на сайтах знакомств или в уличных кафе, зная о том, кто именно мне должен принадлежать. Пустое. Да, я хотела обжиться, подыскать работу, стать лучше, чем была до того, но никакая работа не сможет заполнить нишу, предназначенную для любви.
К Дагу я приехала не только для того, чтобы спросить, пришла ли ему подобная копия письма (вдруг?), но для того, чтобы вернуть деньги. В моей квартире имелась небольшая заначка, способная прокормить меня месяц. Вдруг он отдал мне последние? Друг как-никак, долгий путь проделали вместе. Хотелось быть честной.
На стук (кнопки звонка не имелось) дверь отперли.
«Гора» был одет иначе – в майку без рукавов, домашние штаны. А еще он был выбрит, но почему-то угрюм. Меня впустил без приветствий, просто подвинулся.
– Привет, Николай!
Ни улыбки, ни дерганья лицевых мышц.
Странное возвращение. Немного не так мне все представлялось тогда, когда я стояла у черты, думалось, будет веселье, счастливый «хеппи-энд». Но мое собственное настроение прихрамывало, как бабка без клюки, а Браун вообще не дружил с радостью.
– Слушай, тебе не приходило…
Махая письмом, я одновременно наткнулась взглядом на тот же конверт, который сама ранее достала из ящика, и стало ясно – Даг тоже «свободен». Конверт был подмят, лежал рядом с компьютером, письмо, очевидно, прочитано.
– Ясно, приходило.
Черные глаза Брауна мрачные, как две тучи в непогоду.
– Тебе чего?
– Теплый прием. Деньги хотела тебе вернуть. – Я достала рулончик, перетянутый резинкой. – Не пригодились, меня не выселили и, как выяснилось, в книжке кое-что осталось…
– Оставь себе, – он буркнул это таким тоном, что стало ясно: попытайся я настоять на возврате и получу вместо непогоды ураган. Настырное запихивание в карман Браун воспримет попыткой залить ему в трусы жидкой грязи и даст по шее. В общем, не последние. Ладно, оставлю.
– Спасибо.
Стало неловко. Только пришла, а уже пора уходить. Друг, а поговорить не о чем.
– Что-то еще?
– А ты чего такой хмурый? – спросила не для приличия, из искреннего участия.
Отвечать мне, понятное дело, не собирались. Кажется, все и у всех шло не туда, хотя есть ведь повод для радости – мы здесь, мы свободны.
– Как думаешь, кто прислал нам письма?
– Твой друг, разумеется, – буркнул Браун с неприязнью. Комиссионеров он так и не полюбил.
– Ты не рад?
– Я вообще ничему не рад.
– Но как же так? Ты…
Вместо того чтобы двинуть на выход, я подошла к его компу и почти сразу присвистнула:
– Ты… заполняешь анкету на вступление в четвертый легион? Зачем?!
К этому времени Браун понял, что так просто выдворить меня не удастся, закрыл входную дверь, шагнул обратно в комнату из прихожей.
– Там платят много.
Это был липовый ответ. Даг не нуждался в деньгах, это чувствовалось. Да, квартира небогатая, но его личная и в центре.
– Это же… на островах Дари? Там воюют…
– Точно.
– Зачем тебе война?
– Не твое дело.
«Мы же только вернулись?»
Браун не был на себя похож. Вчера он был вдохновлен, жил предвкушением встречи с любимой женщиной, сегодня погас, как уголь, сбрызнутый ледяной водой.
– Погоди, – у меня закрались подозрения насчет того, что случилось, – ты виделся с Алиной?
Даг сел, наконец, на диван, взглянул на меня исподлобья: «Может, уйдешь?» Но знал, я не уйду. И не сдамся, пока не получу ответы, поэтому вздохнул, почти рыкнул.
– Видел…
– И что?
Пауза.
– Ничего.
– Как это, ничего?
– Я тебе мыльный сериал, что ли, со своим участием пересказывать должен?
Он всегда быстро взрывался, но меня не пугало.
– Просто перескажи, что случилось, – попросила я примирительно. Мы не враги, время показало.
Он молчал. И еще, и еще, и еще. Так я смогу сидеть в его кресле до вечернего чая.
– Ты что, увидел ее с другим?
Пауза растянулась в истончившуюся резину. Ему не хотелось признаваться.
– Почти.
– Что значит «почти?»
– То и значит!
– Так, давай сначала…
– Давай сразу с конца…
– Нет, сначала. Где ты ее увидел, с кем?
Пока он морально готовился к тому, чтобы ответить, я рассмотрела квартиру, кажущуюся тесной из-за большого количества мебели, шкафов, лепнины на потолке.
– С продавцом, – выдал, наконец, – через витрину «Серафима». Они флиртовали…
– Как ты это понял?
– Я слепой, что ли?!
Тот факт, что мужчины часто оказываются слепы, когда дело доходит до ревности, я знала давно, но озвучивать не стала.
– То есть ты ничего не слышал?
– Мне и не нужно было.
Осел.
– Тогда что ты видел? Детально.
Браун впервые взглянул на меня со злым восхищением.
– Ты танк, Инга. Мул сраный…
– Пусть так. – Жить мне это не мешало.
– Я видел, как она улыбалась ему, краснела. Показывала рисунки, а он плел ей там что-то, улыбался, за руку взял…
– И все?
– И все!
– Ну ты болван… – Наверное, в этой жизни только мне было позволено так «горе» говорить. – То есть, ты ничего не слышал?
– Нет, я не заходил. Послушай, неужели этого недостаточно? Когда женщина улыбается и краснеет…
Я лишь хмыкнула.
– Вот скажи мне… Она ведь его подчиненная, так? Зависит от того, примет он ее работы или нет? Зависит?
