— Теперь можно и пальцы полечить, — пробормотал я, доставая из кошеля мешок.
Сел за стол, вынул фалангу мизинца и приставил к обрубку пальца.
Начинаю, — предупредила Алиса.
Я почувствовал жжение, и палец начал срастаться. Я стиснул зубы. Очень неприятное ощущение.
Готово, — услышал Алису.
Мизинец был абсолютно цел. Разве что осталась тонкая белая полоска на линии разрыва. Я пошевелил пальцем и остался доволен.
Тратится не так много горячей чакры, как я думала, — задумчиво сказала Алиса. — Но нам повезло. Отращивать кости гораздо сложнее и болезненнее, чем сращивать.
Я приступил к следующему пальцу. Минут через двадцать мы исцелили правую руку.
«Сможешь разобрать, какие ногти — мои?» — мысленно спросил я, высыпая содержимое мешка перед собой. Поморщился — отвратительный запах.
Да. Я запомнила их.
В голове появился образ ногтей левой руки. Точные размеры, шероховатости и даже царапинки. На самом деле Вали был в чём-то прав. Ногти Беловых и правда не вписываются в правила Острова Свободы.
Я подцепил ногтевую пластинку мизинца и подставил её к ногтевому ложу. Горячая чакра тут же хлынула к пальцу и спустя пару секунд ноготь вернулся на своё место.
«Получилось. Отлично!»
Раньше я сомневался, что мне удастся самостоятельно приживить горячей чакрой ногти Беловых. В прошлый раз этим занимался эскулап Виктор.
Я взял следующую пластинку.
Ногти Беловых — артефакты. Они облегчают контроль чакроигл, делают их стабильнее и устойчивее. Вследствие чего узор рисуется с более высокой чистотой. А для любого Огранца чистота узора — невероятно важный фактор. И даже увеличение её на один процент стоит цены этих артефактов.
Осталось ещё два пальца.
Но ногти Беловых — необычные артефакты. Они сливаются с телом, становятся его частью. Именно поэтому падальщики Острова не реагируют на них.
Я закончил с лечением. Выпустил чакроиглы на всех пальцах и подвигал ими, привыкая.
— Отлично. Теперь… — я проверил через пейджер местоположение Лулу и остальных, после чего начал методично искать каждого из шайки Левого в Мёртвом Свитке. Мне надо удостовериться, что все они — ублюдки, достойные смерти.
Найти нужных заключённых оказалось несложно — все они были знамениты в узких кругах. И чем дольше я просматривал описания их преступлений, тем омерзительнее себя чувствовал. Такие люди не должны жить.
Минут через сорок, когда настроение после прочитанной информации было хуже некуда, я убрал мешочек с ногтями — его содержимое мне понадобится для изучения — и приступил к работе.
***
— Это ещё что? — склонив голову набок, Лулу смотрела на меня. Точнее, на мои волосы и уши.
— Моё новое изобретение, — пожал я плечами. — Наушники.
Размял руки. Вдали кружились седые падальщики — время жатвы подошло к концу.
— Дай посмотреть, — Лулу требовательно вытянула руку.
Я вздохнул и стянул наушники. Выглядели они довольно круто — белые, с крупными чашечками, которые полностью закрывали уши. Из-за того, что Лулу запретила ночные тренировки, у меня появилось много свободного времени.
— Это не артефакт, — Лулу разглядывала изображения на чашечках — алые цветки эдельвейса — знак Беловых. Цепи решил не добавлять, и так сойдёт.
— Прототип. Потом узоры добавлю.
Лулу без интереса вернула наушники, которые я тут же надел. Не буду с ними расставаться. На самом деле, я уже сделал себе артефактные наушники. Они сейчас лежали в кошеле, внутри Бори. А те, которые у меня сейчас на голове, я сделал, чтобы тюремщики привыкли к моему виду. Пусть думают, что наушники служат для сокрытия узора слухача. Но это не так. Артефактные наушники усиливали мой узор Звук Сердца, увеличивая дальность его действия. И слух они улучшали — работали как узор среднего слухача.
— Август тебя проводит, — бросила Лулу. Она выглядела недовольной, но ничего не говорила. Наверное, думает, что я мог бы и больше бомб сделать, раз не тренировался.
— Понял, — я улыбнулся ей и направился к ближайшему столбу. Августа пока не было, но думаю, он догонит. За эту жатву я многое успел. В том числе — собрал полный набор ногтей для Августа. Просто переделал те, которые нашёл в мешочке. Но ему пока не рассказал — отдам после окончания тренировок.
Также я закончил первое кольцо — артефакт, который мы с Алисой придумали для моего личного стиля боя. В нём будет храниться Цепь Невидимости.
Август появился минут через двадцать. Он с интересом посмотрел на мою правую ладонь, но под плохо сшитой белой перчаткой не смог ничего увидеть.
— Могут спросить, — предупредил он.
Я кивнул. Но светить целую руку в поселке точно не стоит — люди Левого не должны её увидеть.
Тюремщики ничего не сказали насчёт наушников. Мои опасения, что их заберут, оказались напрасными. Думаю, что десять бутылей, наполненных Небесной Ватой, задобрили их. Знали бы они, что у моего призывного зверя в желудке хранится ещё штук сорок таких…
Настроение на удивление было хорошим. Недовольные взгляды и шепотки совсем меня не тревожили. Краем уха я услышал, что за время жатвы пропал какой-то мужик из тюремщиков. Просто исчез, оставив после себя лужу крови.
Я накупил самой дорогой еды, которую смог найти, и пошёл домой. Поймал себя на мысли, что даже немного соскучился по улыбчивой убийце.
— Я вернулся!
Сложил пакеты с едой на кухонном столе и прислушался. Тихо. Зашёл в комнату и увидел Катю. Она лежала и тяжело дышала — лицо красное, губы белые, слабая болезненная улыбка.
— Арчи? — она приоткрыла веки и туманным взглядом на меня посмотрела. — Я заболела.
Катя закашлялась.
Я подскочил и проверил температуру — высокая.
— Простудилась, — выдавила Катя.
Если честно, я думал, что Огранцы не болеют. Во всяком случае я не видел таких. Катя же и вовсе — Трибус. Огранённая третьей Грани. И простудилась?!
Весь день я, как мог, ухаживал за ней. Сперва сходил до тюремщиков и попросил позвать эскулапа, но те проигнорировали мою просьбу. Ситуация не казалась мне серьёзной, и я не стал упоминать Филиппа.
Катю лихорадило, у неё были сильный жар и температура. Но к вечеру девушке полегчало, и она крепко уснула. Я сидел перед кроватью на стуле и задумчиво смотрел на её лицо, вспоминая слова Филиппа о её детстве. На улице уже давно стояла темень, мне тоже надо было бы ложиться.
Разбудить, если она проснётся? — поинтересовалась Алиса. — Я всё ещё считаю, что это слишком рискованно.
«Да. Разбуди».
Я устало поднялся и, сменив тряпку на лбу Кати, умылся и лёг рядом. Заснул сразу, как голова коснулась подушки.
