— Нет-нет, под машину ложиться не надо. Идемте, я вас провожу, — старик помог мне подняться.
Я вытерла рукавом заплаканные глаза и посмотрела на него. Обычный дедушка. На голову ниже меня, со сморщенным сухим лицом, лохматыми седыми бровями и коротко подстриженными волосами. Одежда довольно приличная, но старомодная: рубашка, пиджак, брюки и туфли.
— А если и вас сейчас выгонят? — спросила взволнованно.
— Не выгонят, — дедушка улыбнулся и мы вдвоем пошли в участок.
Конечно, на входе услышали стандартный вопрос от Виталика. Но договорить он его не успел, ведь увидев моего компаньона, аж замер с открытым ртом.
— Сынок, это правда, что сын этой милой девушки находится здесь?
Часовой замялся.
— Ну... Не положено... Надо ее записать, проверить личность, и тогда...
— Все в порядке, — спокойным, почти медитативным тоном ответил дедушка. — Я проверил ее. Вас зовут... — и дед отчетливо посмотрел на меня.
— Екатерина Громова. По мужу Екатерина де Фракас. Моего сына зовут Филипп. Он особенный мальчик, невероятный фантазер, мог вам всякого разного наговорить. И я с ума схожу от волнения. Вы впустите меня? — посмотрела такими большими глазами, как будто я кот из Шрека.
— Ну... Я даже... Генерал...
— Я проведу эту милую барышню, к ее сыну. Он в детской, наверное, да?
— Да, — кивнул Виталик, явно расстроившись.
Возможно ему и достанется за это... Но разве мне есть дело до этого? Сейчас бы только забрать сына и прямым рейсом в Авер. Дедушка же, повел меня вперед, все еще держа под руку.
Изнутри участок мне не понравился. Неприятное место. Холодное. Неуютное. Желтые стены, которые освещает холодная голубая лампа, потрескавшийся пол, облезлые скамейки под кабинетами следователей. Это не то место, где можно держать ребенка. Поэтому шла вперед и нервничала, хотя генерал (как оказалось), говорил со мной успокаивающе и легко.
— Вы не волнуйтесь. Сейчас увидитесь со своим Филиппом. Кстати, имя такое интересное. Вы знаете, что оно значит?
— Нет, — отрицательно покачала головой. — Я выбирала имя для дочери, а муж для сына. Они у нас двойняшки.
— О, как интересно. Так вот Филипп в переводе с греческого означает «любящий лошадей», поэтому, видимо, он у вас очень любит животных.
— Ну, этого не отнимешь.
Домашних любимцев у сына предостаточно. Он будет не он, если не подберет голодную кошку или облезлого щенка. Хоть зверинец открывай. Но к лошадям пока особого интереса не замечала. Хотя, может, это только «пока что».
В конце мы пришли на второй этаж и остановились у деревянных дверей без вывески.
— Заходите, — мягко улыбнулся генерал.
Я прикоснулась к дверной ручке, повернула ее и ... Чуть не упала в обморок от счастья. Ведь мой сын, мой драгоценный клад, мое солнышко, мой юный озорник и волшебник, эйр Филипп де Фракас, сидел на мягком стуле, играя с машинкой. Пока какая-то женщина в униформе заполняла бумаги.
— Филипп, сынок! — воскликнула, застыв на пороге. — Мальчик мой дорогой...
Не верила в свое счастье. Нашелся Филипп — нашелся. Потерялся в чужом мире и нашелся.
Чудесный темноволосый мальчик, с большими синими глазами и серьезным (как у отца) лицом, повернул ко мне голову. Несколько секунд он ошалело смотрел на меня, будто не верил, что это я пришла. Но тут спохватился, бросил игрушку и бросился меня обнимать. И так крепко, что я не удержалась и снова заплакала.
— Мама, солнышко, не плачьте! — сказал малыш. — Знаю, что вас расстроил. Но я не хотел потеряться. Честно-честно. Слово рыцаря.
Я схватила его на руки и нежно к себе прижала, вдыхая аромат волос.
— Мой дорогой, хороший, чудесный. Что же это ты так нас всех напугал? Мы с отцом чуть не сошли с ума, когда Диана рассказала, что случилось. Мы искали тебя. Волновались.
— Мама, во всем виноват шоколад, — Филипп взял мое лицо в свои пухленькие детские ручонки и серьезно посмотрел на меня. — Но я решил, что больше никогда его не буду кушать. От него одни только проблемы. И Дианке скажу, чтобы не ела. Хорошо? Вы же не сердитесь на меня?
Серьезный тон сына вызвал у меня улыбку. Взрослый уже.
— Нет, ты что, не сержусь. Но думаю, что доступ к библиотеке для вас обоих будет закрыт еще очень долго. Вот вырастите, овладеете свои умениями, тогда, пожалуйста... А теперь...
— Как скажешь, мамочка. Я так скучал!
— Как хорошо, что все хорошо заканчивается, — генерал зашел в комнату, сияя улыбкой.
— Спасибо, вы нам очень помогли. Не знаю как и отблагодарить, — повернула голову к дедушке, не выпуская сына из крепких объятий.
— Благодарности не надо. Для меня радость, что вы нашли друг друга. Екатерина Игоревна, — обратился генерал к женщине с бумагами. — Думаю, что мы можем отпустить маму с мальчиком домой. У них обоих сегодня был сложный и утомительный день, поэтому негоже их утомлять нашей процедурной волокитой.
— А как же бумаги... — удивленно уставилась на меня Екатерина Игоревна. — Я только что все заполнила. Мы позвонили в службу опеки. Сейчас они как приедут... Придется столько всего объяснять ... А мы и так с ними после последнего случая на ножах. Сейчас как начнется...
— Бумаги не главное.
— Но как... Ну, Степан Михайлович...
— Не главное!
Женщина смутилась, но промолчала, а я кивнула хорошему мужчине на прощание и понесла сына подальше от этого жуткого места. Теперь осталось нам еще вернуться домой. Конечно, задача не простая. Но мы же справимся. Мы со всем и всегда можем справиться, ведь в нашей семье царит любовь. Именно та, настоящая, о которой песни поют, о которой книги пишут, о которой фильмы снимают. Поэтому все будет хорошо. Обязательно. Я в это верю.
А во что верите вы?
