— Приятно слышать, — отвечаю я не без иронии. — Мой отец… я знаю, что он желает мне добра. И раз он считает, что ты мне подходишь… — мои глаза бегают. — В общем, выхода-то всё равно нет.
— Я надеюсь, мы оба к этому союзу отнесемся с умом. Лгать не стану, выбора у тебя нет, в среду ты за меня выйдешь. И дальше мы будем жить вместе. Причем не как соседи, в этом плане я довольно консервативен. Скрывать не стану, я хочу тебя. Но не волнуйся, желания я твои исполнить попытаюсь. Если они будут адекватными, конечно. Надеюсь, ты тоже будешь стараться. Тогда у нас может получиться.
Он, наконец, подходит ближе. Я чувствую аромат его туалетной воды, смешанной с сигаретным дымом. Запахи наполняют меня, на мгновение я закрываю глаза.
— Ты считаешь, что я красивая? — оборачиваюсь и смотрю на него. Его глаза сужаются.
— Да, ты красивая, Анжелика. Одна из самых красивых девушек, что я видел. Я тебе уже говорил об этом.
Он произносит так много приятных слов! И целует сладко. Он… может, он никакой не Серый Волк? Может, он просто влюбился в меня. Сразу. Так ведь бывает.
Догадка сжимает грудь.
Раз увидел — и навсегда. Может, его равнодушие напускное? Он непростой человек, и вряд ли легко признается в чувствах, но… Что, если он меня действительно любит?
То, что он меня купил, конечно, плохо. И оправдания ему нет, но… и выхода у меня тоже нет. И… мне бы хотелось, чтобы меня сильно любили. Исполняли желания. Слушали. Вот как сегодня, только всю жизнь. Каждый день.
— Я тебе понравилась с первого взгляда? — спрашиваю, а у самой мурашки бегут по коже. — Красивые вещи не всегда нравятся, — напоминаю его же слова.
— Да, с первого, — без тени улыбки и сомнений. Не лжет.
— Ты ведь меня совсем не знаешь. Я так сильно понравилась тебе на фотографии, — мое сердце начинает разгоняться. Я смотрю в его глаза. Потом на губы, которые только что целовала. Меня это сбивает, и я вновь возвращаюсь к глазам. По пальцам одной руки можно пересчитать людей, с которыми я обсуждала эту тему, мне нелегко. — Так сильно, что ты даже согласен на мой статус?
— Статус? — уточняет он. — Можно подробнее?
— Отец должен был сказать тебе. Я ВИЧ-положительна.
Его глаза вновь сужаются, на лице отражается эмоция. А мое бедное сердце срывается и несется вскачь, бьется об ребра. Руки дрожат, прямо как днем после лазера. Я быстро отворачиваюсь и смотрю на город. Я не была готова к такому разговору. Я думала, папа все уладил. Реальность сносит с ног.
Владимир слышит об этом впервые. Отец ничего не сказал ему.
Цепенею.
Я знала, что, если познакомлюсь с парнем, мне придется об этом ему сказать. Как-то. Если мы расстанемся с Тарасом, и мне понравится кто-то другой. То я буду должна, еще до того, как отношения выйдут на новый уровень.
Знала и боялась этого до смерти.
Молчание — это статья. Да я и не смогла бы обманывать. Я лучше умру, чем подвергну кого-то риску.
— Давно? — слышу его голос за спиной. — Ты на терапии, я надеюсь? — в нем звучит сталь. Мне становится страшно.
— Да. Я… — нервно усмехаюсь. Мне, разумеется, совсем не смешно, я просто не была готова к этому разговору. Я пила вино, мы с ним целовались. Он говорил, что хочет меня. Жалел, что свадьба только послезавтра. Я улыбалась, потому что думала, он в курсе. Боже, меня на части сейчас разорвет! Я отчего-то хочу вернуться в машину, в тот самый момент, когда мы целовались, отложить бокал и запустить руку в его жесткие на вид волосы. — Я на терапии, — оборачиваюсь и встречаюсь с ним глазами. — Последние два года вирусная нагрузка в крови не определяется. То есть я никого не могу заразить. Ни половым путем, ни через иглу, ни через роды. Я… пока принимаю терапию, я абсолютно здорова и безопасна для других. Врач говорит, что я проживу еще пятьдесят лет. Я каждый месяц езжу в больницу.
— Вот и прекрасно, — кивает он.
— Прекрасно?
Мои глаза округляются. Я знала, что однажды скажу об этом парню. Придется. Но никогда не думала, что увижу на его лице… облегчение?!
Глава 14
Я пьяная. Стыдно признаться, но… в хлам!
Как в кино показывают — картинка перед глазами плывет, а если зажмуриться, то карусель крутится. Мир вокруг меня или я вокруг мира.
Связалась с Серым Волком! Он, кстати, рядом сидит. Владимир практически трезвый. С одной стороны, мне неловко, что я по сравнению с ним явно перебрала. С другой — напротив, спокойно. Ведь он полностью контролирует ситуацию и доставит меня домой. Он почти мой муж.
Муж…
В жизни так много не пила. Время близится к полуночи, час назад мы ворвались в ночной клуб. Здесь грохочет модная музыка, вокруг сто-олько людей! Я даже и не знала, что ночью город не спит. Я-то всегда спала. И, как выяснилось, зря.
Владимир сидит совсем близко, наши бедра касаются. Иначе мы не расслышим друг друга. Он снял пиджак и остался в одной водолазке. Его рука покоится на спинке дивана, он будто обнимает меня. Чувствует себя вольготно. А я просто рядышком. Стараюсь особо не пялиться по сторонам.
Мы провели вместе весь вечер. Ждали на смотровой, когда зажгутся огни. Потом я пила вино в машине. На гору потянулись другие машины, я наблюдала за влюбленными парочками.
Когда его мерседес тронулся с места, мне стало тоскливо. Я не хотела домой. Но Владимир вновь меня удивил, и вот мы в самом модном ночном клубе смотрим развлекательную программу и говорим обо всем на свете.
Вернее, он задает вопросы, я отвечаю. Иногда он наклоняется и ведет губами по моему виску. У меня тогда сердце замирает, но он обещал, что поцелует меня лишь единожды. И больше не пытается.
Нам приносят текилу. Две стопки, лайм, соль. Он меня дурачит, конечно. Берет мою руку, насыпает соль между указательным и большим пальцами. Кивает на стопку.
— Давай! — подбадривает.
— Отец меня убьет! — говорю искренне. Стопку, впрочем, над столом поднимаю.
— Пусть только пальцем тронет, — чеканит Владимир, и у меня холодок пробегает вдоль позвоночника. С мыслью, что больше пить не буду никогда в жизни, я слизываю соль и опрокидываю стопку. Быстро заедаю лаймом и неистово машу ладонями, показывая, как горько!
Владимир смеется, наблюдая за мной. Мне кажется, почти искренне. Берет мою руку, вновь насыпает соль между пальцев.
— Не-не, мне хватит! Владимир, мне правда хватит! — возмущаюсь я. — Пожалуйста, я уже на ногах не стою.
— Это я себе, — он бросает на меня острый взгляд и, пока я замираю, наклоняется. Слизывает языком соль и, словно не замечая, как при этом действует на меня, опрокидывает свою стопку.
Я наблюдаю с открытым ртом, как он жует лайм.
О боже.
