Бритый подходит, хватает меня за волосы, накручивает их на кулак — это больно! И тащит к запертой двери. Там небольшая ванная комнатка — унитаз, душ. Было зеркало, но я его разбила. Пихает ключ в замочную скважину.
Охранник крепко держит меня за волосы, я шиплю от боли, но не плачу. Не дождется, сволочь. Подтаскивает к раковине и включает воду. Я начинаю умываться сама, иначе умывать будет он, так уже было. Чуть не захлебнулась.
— Я хочу в туалет. Выйди, — говорю я. — Я просто хочу пописать.
Он смотрит на меня, щурится.
— Платье надень, — швыряет в меня пакет. — Не наденешь — голой пойдешь, — смеется.
Выходит и закрывает дверь. Я догадалась, что охранники сами до конца не понимают, как со мной обращаться. То ли как с пленницей, которую не жалко. То ли как с девушкой боссов, которую нужно беречь.
Страха во мне почти не осталось. Сколько можно бояться?
Я прижимаю руку к груди. К своему шраму, где было слово «Resist». Сопротивляйся. Что бы ни случилось, если тебе плохо, если хочешь что-то изменить, — сопротивляйся. Так учил меня мой муж. Затаись, дождись нужного момента и дай отпор!
Когда мы с Тарасом зашли в нашу с Вовой съемную квартиру, я совершила попытку к побегу номер один. Там была моя территория, я знала, где что лежит. Если и драться, то дома.
Сначала пыталась поговорить, конечно, убедить его, разжалобить. Всё же мы встречались долго, доверяли друг другу. Я хотела объяснить, что его действия — ошибка. Я бежать не хочу, мужа полюбила. Но было бесполезно! Он выглядел плохо. Словно в лихорадке, перевозбужден. Агрессивен.
Я его такого боялась.
Сделала вид, что заторможена лекарствами сильнее, чем есть на самом деле, а когда Тарас отвлекся, схватила сковородку и шарахнула его по голове изо всех сил! Он упал и отключился.
Телефона у Орлова с собой не было, я быстро проверила.
А потом рванула к двери! Надо было добраться до соседей! Позвонить оттуда, вызвать полицию! Позвонить свекру. Распахнула входную дверь, а там уже стоял тот самый гад, который меня душил в такси.
— Так и знал, что Орлов накосячит, — хмыкнул он, заходя в квартиру. Огромный, мощный мужчина. Он загородил дверной проем почти полностью.
Я думала, он меня убьет. Ударил несколько раз по бокам так, что я взвыла от боли, скорчилась. Еще он заставил переписать записку. Тарас велел мне скопировать текст с бумажки, но я добавила от себя: «Спасибо за розы, ты знаешь, как сильно я люблю эти цветы». Тарас решил, что это уместно, не обратил внимания. Но второй понял, что это какой-то знак.
Орлов начал приходить в себя. Пока он очухивался, бандит сказал, что выбора у меня нет. Что я рычаг давления на отца. И Дымарские тут ни при чем. Но, если я продолжу вырываться, Владимир из больницы живым не выйдет. А у него есть еще сестра, у нее маленькие дети.
Я принесла беду в его семью. Если бы не я, с ним бы ничего не случилось.
С моим Вовой. Моим любимым Вовой!
Возможно, это действие успокоительных. Или же я всё еще была в состоянии шока и ужаса. Мои руки были в крови. Я спасала Владимира на набережной и… продолжила спасать дальше. Как могла.
Вышла из квартиры с Тарасом. Мы встретили Алексея, я так хотела дать ему знак! Но тот лишь мазнул по мне взглядом.
Потом бандиты потребовали выписку из банкомата и велели снять все деньги.
Я плакала, когда мы ехали в фургоне. Понимала, как ситуация выглядит со стороны. Во Владимира стреляли, а я пользуюсь моментом и бегу с бывшим! Все дни после я представляла, как он, очнувшись в больнице, читает записку и хмурится. Представляла и скулила от боли. Но это потом, а сначала…
Едва мы сели в фургон, мне вкололи какие-то лекарства, которые подействовали в течение нескольких минут, и я отключилась.
Пришла в себя от криков. Мы остановились где-то за городом, на отшибе. Пахло болотом и свалкой.
Орлов орал, что так не пойдет. Планы были другими. Что мы с ним не должны ехать в Республику.
— А ты и не поедешь, Тарас. Ты стрелял в прокурора. Естественно, ты останешься на юге. Эти твари не успокоятся, пока не найдут виновного. И они его найдут.
— Что?!
— Мы бросим им кость, пусть грызут.
— А Лика? — ахнул Орлов.
— А Лика поедет. Лику уже ждут с нетерпением.
Дальше были звуки борьбы. Меня переполнял ужас. Я выбралась из машины и пустилась бежать куда глаза глядят! Мне кажется, я так долго бежала! Так старалась! Из последних сил. В какой-то момент выдохлась, спряталась за кучей досок и затаилась. Закрыла глаза всего на секунду. А открыла их уже в том же фургоне. Связанная.
— Очнулась? Быстро. Олег, вколи ей еще! Буйная девка.
Спала я долго, проснулась от дикой жажды. Мне дали воды, после чего я снова провалилась в забытье.
Дорогу помню плохо. Кажется, мы летели на вертолете, ехали на машине. Окончательно пришла в себя на заднем сиденье внедорожника. Моя голова лежала у мужчины на коленях, я отпрянула и попыталась выскочить прямо на ходу, но мне не позволили.
Мы ехали по лесу. Долго. Подскакивали на кочках. Я ужасно хотела есть, меня тошнило, голова раскалывалась. Приехали в большой дом, в котором я прежде не была.
Пятеро мужчин буквально не сводили с меня глаз целые сутки. Дежурили по очереди. Я поела, потому что понимала — мне нужны силы. Вдруг удастся снова бежать. Уж третью попытку я не упущу!
Наутро к дому подъехали три внедорожника. Мне велели умыться, я отказалась. Тогда меня умыли силком. Так, что я едва не захлебнулась водой. Дальше был и вовсе кошмар!
Двое мужчин держали, третий стянул с меня спортивный костюм. Когда отпустили, я бросилась к предложенному платью. Надевала его, щеки горели от ненависти и злости.
Дядя Никита Салтыков и Пётр Агапов ждали в большой гостиной, отделанной под охотничий домик. Камин, деревянная мебель, развешанные по стенам шкуры животных и рога оленей. Мужчины сидели в огромных креслах и не сводили с меня глаз.
Я уже догадалась, что именно происходит. Попыталась сыграть роль.
— Дядя Никита, мне страшно. Я хочу к мужу. Пожалуйста, вы же друг моего отца. Помогите! — взмолилась, сжимая ладони. — Я совсем-совсем ничего не понимаю!
Мужчины переглянулись.
— Красивая ты девочка, Лика, — сказал Никита мягко. — Не зря Орлов так убивался.
Я молчала. Орлов стрелял в моего мужа и поплатился за это. Так ему и надо!
— Он пришел ко мне еще пацаном, — Никита чуть подался вперед. — Заявил, что готов на всё, лишь бы я помог ему противостоять твоему отцу. Гловач бы никогда не позволил дочери связать судьбу с глупым деревенским нищебродом. Ирония судьбы: на первом же задании Тарас чуть тебя не угробил.
