– Да? – улыбнулся мне мужчина, а я поняла, что с ним было не так.
– У вас, кажется, ус отклеился?
– Где? – он отдернул руки и принялся лихорадочно ощупывать лицо. Причем потерянный ус он искал почему-то на бороде. – Ах, ус, – всё-таки нашёл он искомое и приставил недостающий кусочек растительности на место, а потом прижал пальцем, чтобы зафиксировать. – Это дети!
– Какие дети? – опешила я.
– Мои, – испуганно сказал Эндрю.
– И как их зовут? – зачем-то спросила я.
– Карина? – вопросом на вопрос ответил Сильвер. – Да! Карина вчера баловалась, и в порыве игры сбрила мне левый ус. А я не могу позволить себе сменить имидж, в моей профессии стабильность – залог успеха, – с каждым словом уверенней и уверенней говорил мужчина.
– Значит, Карина, – протянула я.
– Это совсем не то, что вы подумали! – заверил меня Эндрю. И такой у него был честный взгляд, что я сразу вспомнила, где слышала это имя.
– Карина большая баловница, – ответила ему я. – Только вот никогда не думала, что в кабаре работают несовершеннолетние! Сколько же вам лет, мистер Сильевер?
«Мало того, что бабник, так он еще и извращенец! Это надо придумать – брать бритву с собой в постель. Острых эмоций ему, что ли, не хватает?» – подумала я. Потом представила вчерашнюю блондинку в объятьях Сильвера и прикусила язык от злости.
Кажется, теперь я в полной мере познала ревность. Только почему Сильвер? Уж лучше бы я влюбилась в одного из сыновей миссис Биджброук. Ни один из них никогда не дал бы подобного повода. Хотя бы потому, что ни одной нормальной женщине не нужно было такое сомнительное сокровище!
Эндрю открыл рот, чтобы соврать мне очередную глупость, но тут на палубу поднялся Гарельски и заметил отсутствие гостьи и нехватку ограждения.
– … моя дорогая, что случилось?! – услышали мы с Эндрю и одновременно повернулись на крик.
Серж стоял наверху баржи, в руках его был начищенный серебряный поднос с чаем, от которого отражалось утреннее солнце и не давало мне толком рассмотреть выражение его лица.
– Детка?! – копируя интонацию певца, заорал какаду.
Гарельски бросил на столик поднос, и я смогла рассмотреть подлую птицу. Жофри вольготно устроился на плече у Сержа и, судя по всему, не собирался никуда улетать. Потому что когда владелец баржи спешно спускался по лестнице вниз, только крепче вцепился когтями в его синий пиджак.
– Боже мой, как же так? – влетел на нашу площадку Серж. – Но что я вижу, мистер?
– Сильвер, – представился Эндрю, поднявшись на ноги. – Эндрю Сильвер.
– Мистер Сильвер, вы спасли нашего ангелочка! – обнял Гарельски мокрого Эндрю, – Идемте, идемте же скорее ко мне, я дам вам полотенце! – и он подхватил меня подмышки, уверенно ставя на ноги.
Мои ноги были не готовы принять вес собственного тела и предательски задрожали. Я пошатнулась и рухнула бы на каменную мостовую, если бы не Сильвер, который очень вовремя обулся и подхватил меня на руки.
– Куда нести? – поинтересовался этот наглый враль то ли у меня, то ли у Сержа.
– А вот сюда, пожалуйста, – поманил его на баржу Гарельски.
Я никогда не страдала лишним весом, но и пушинкой не была. Поэтому ноша Сильвера была существенной. Когда он нёс меня по деревянному настилу между водой и судном, его немного качнуло. Я попыталась вырваться из его рук, а он лишь крепче прижал меня к себе и сжал зубы. На виске его проступила вена. Но вместо жалости, я ощутила злорадство.
Позволить себя тащить наверх я не могла, потому что мы вполне могли снова оказаться в грязной воде. Видя упорство моего носильщика, к тем же выводам пришел и мистер Гарельски. Чтобы спасти меня от повторного купания, он показал Эндрю маленькую дверь в каюту на уровне мостков, а затем открыл её, позволяя войти.
Это была уютная спальня, гардероб и, судя по заваленному бумагами письменному столу, кабинет одновременно. Сильвер сгрузил меня на немного протертое от старости кресло в уголке каюты и огляделся, ненадолго задержав взгляд на фотографиях на столе.
Серж вошел следом, достал из-под кровати корзину с аккуратно сложенными полотенцами, одно дал мне, а второе протянул Сильверу. Пробормотал что-то о необходимости горячего при переохлаждении и удалился наверх за чаем, оставив нас с Эндрю наедине.
– Значит, вы остановились у дедушки? – не сомневаясь в ответе, сказал мужчина.
– В какой-то степени, – подтвердила я, раздумывая, можно ли считать нового жениха бабули своим дедом.
Дверь в каюту снова открылась, Серж принес нам чай, а вместе с ним и новости.
– По набережной ходит патруль, опрашивают владельцев судов. Ищут кого-то, – поставил Гарельски поднос напротив меня. – Интересно, что такое произошло?
– Что? – подал голос стыдливо притихший на его плече какаду.
– Мэгги, мистер?
– Ах, да, что это я! Серж Гарельски, к вашим услугам! – пожали мужчины руки.
– Мэгги, – повторил Эндрю, – Мистер Гарельски, я вынужден немедленно оставить вас. Дело в том, что у меня назначена встреча с клиентом на десять, а до неё еще необходимо привести себя в порядок, – скромно развел он руками.
– Конечно, конечно, дорогой сэр! – закивал Гарельски. – А полотенце возьмите с собой! – щедро разрешил он Эндрю.
– Не стоит, – улыбнулся Сильвер, сверкнув белыми зубами из-под приклеенного уса, и покинул судно. – До встречи! – крикнул он нам на прощанье.
Я медленно отерла лицо, ощутив приятный цветочный запах мыла, идущий от чистого полотенца.
«Нет уж, больше никаких встреч!» – решила я и энергично растерла волосы.
– Какой приятный молодой человек! – заметил Серж, протягивая мне бокал с чаем. – Только, Эванжелина, я не понял, почему он зовет вас другим именем?
– У мистера Эндрю есть некоторые отклонения, – доверительно сообщила я Гарельски. – Это не лечится.
– Не лечится, – подтвердил попугай.
– Надо же, – отхлебнул Серж чаю, – а с виду такой приличный…
Набережная реки Алоны, то же время
Мистер Харрис, мокрый с ног до головы, а потому привлекающий внимание прогуливающихся по утреннему Бриджу туристов, торопливо поднимался по каменным ступеням набережной. Рубашка и брюки неприятно липли к телу, правую ногу он, кажется, успел натереть до самой кости, но даже это ощущение было сущей мелочью, по сравнению с тем, каким идиотом он выглядел в собственных глазах.
И не только в собственных.
Дэвид раздраженно дернул шеей. Провальный вечер пятницы плавно перетёк в такую же бестолковую ночь, чтобы продолжиться в субботнее утро. Вчера, после возвращения в дом Сильвера, который уже некоторое время был временным пристанищем молодого полицейского, Харрис долго не мог заснуть. Следствию катастрофически не хватало информации, аналитики ломали голову, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, но адрес салона ничего не дал, а парочка на велосипеде будто бы испарилась.
