Я удивленно вскинулся. Оказывается, мир очень тесен. А я-то думал, чего Андрей Иванович так ко мне лоялен. Пытается компенсировать свою неудачу. Может быть, даже сам этого не понимая. Что ж, пусть. Становиться в позу и кричать, что мне ничего не нужно, я не собираюсь.
– В итоге кто предложил ритуал? – Я решил немного отвлечь маму от переживаний. – Дед?
– Да если бы, – отмахнулась она, – Иван Пахомович поднял все связи, звал всех, кого мог найти, но, к сожалению, ничего не помогало. А потом пришли они. Я не сразу поняла, кто это такие. В больнице ко мне подошел хорошо одетый молодой человек с тихим голосом и сказал, что может подсказать решение, если я соглашусь встретиться с его начальством. Я еще тогда сильно удивилась. Подумала, что он из спецслужб, причем не наших. Тем-то для чего такая конспирация, они бы и домой приехали. Но отказываться не стала. Знать я ничего не знаю, ну, из государственных тайн. Решила, что хотят воспользоваться моим даром. Однако, когда мы встретились с этим человеком, он отвез меня прямиком в Сергиеву лавру, к патриарху.
– О как, – я потер переносицу, пытаясь осознать услышанное. – То есть они даже не скрывались?
– Ну как сказать, – мама пожала плечами, – кроме этой встречи, прямых контактов у нас больше не было. Да и Юра так и не признался, что на них работал. Но, как по мне, и так все ясно.
– Ну да, – рассмеялся я, – осталось только справку с них потребовать с гербовой печатью. Так о чем вы с патриархом говорили?
– Как ни удивительно, но о тебе, – мама налила себе еще чаю, – я тоже думала, что сейчас или вербовать будут, или того хуже, объявят ведьмой и, не дай бог, сожгут. Но нет, владыка встретил меня весьма добродушно. Мы мило побеседовали на нейтральные темы, а затем он ошарашил меня, сказав, что все твои проблемы из-за моего дара.
– Не понял… – я слегка опешил, – он-то тут при чем?
– Проблема в том, что его источник не сансарный. – Мама серьезно посмотрела мне в глаза. – Это уникальное свойство нашего рода. Вы, мои дети, все в той или иной мере его унаследовали, и в целом никаких проблем с этим не было, но лишь потому, что другие слишком слабые маги. А мальчишки даже не одаренные. Ты же оказался слишком силен. И когда у тебя открылась четвертая чакра, начались сложности. Можно сказать, что разные типы энергии просто разрушали твое тело.
– Погоди, погоди, – я замахал руками, – какие разные типы?! Другой источник энергии у тебя может быть только в том случае, если ты не из нашего мира…
– Ты прав, – тяжело вздохнула мама, – мне так и сказали.
– Но это же… – у меня не хватало слов. – Блин… Это точно?
– Сам понимаешь, бумагу с печатью, мол, податель сего является иномирянином, я тебе представить не могу, – мама говорила вроде спокойно, но я видел в ее глазах застарелую боль и грусть. – Хотела бы я дать тебе иное объяснение, но, к сожалению, пока самым реальным получается именно это.
– Кто еще знает? – я потер лицо. – Ну, про то, что ты не отсюда.
– Ты про мелких? – мама грустно улыбнулась. – Им я говорить не хочу. Юра тоже не в курсе. Это мне владыка гарантировал. Император знает и еще пара человек из руководства страны. Ну а про церковников сам понимаешь.
– Тебя поэтому так охраняют? – До меня вдруг дошло, что меры безопасности вокруг мамы выше, чем вокруг цесаревен. – И силу твою, поди, исследуют.
– Не без этого, – согласилась мама, – но в очень щадящем режиме. Скорее это методы противодействия.
– Ну да, где один попаданец, там и второй, – кивнул я и тут же смутился, – извини. Просто все это как-то… шокирует.
– А уж меня-то как, – горько усмехнулась мама, – думаешь, чего я в Чулыме сидела, как мышь под веником. Боялась, что про меня вспомнят и распотрошат как ту лабораторную мышь. Потому же и на предложение стереть тебе память согласилась. Они предлагали тебя просто отдать им. Мол, вылечат сами, и все такое. Я посчитала, что выбрала меньшее из зол. Прости меня, сынок. Это все из-за меня…
Мама опять разревелась, а я кинулся ее утешать. Абсолютно искренне. Я вообще не понимал, как можно презирать или ненавидеть человека за то, где он родился или каким. Все, что мама делала в жизни, было лишь нам во благо, так что мне было плевать, с Земли она или с Альфа Центавра, я любил ее просто за то, что она есть. И был готов порвать пасть любому, кто скажет о ней плохо, и выколоть моргала, если косо посмотрит.
– Мам, не говори глупости, – на меня всегда плохо влияли плачущие женщины, а уж родные тем более. – Я никогда тебя не винил. Подумаешь, другой мир. У меня вон жена вообще эльфийка, а ученица – кентавриха. Или кентаврица, как правильно?
– Кентавр женского пола, – вытирая слезы, улыбнулась мама, – бестолочь ты у меня и гулена. Завел себе гарем, еще и хвастаешься этим. Взять бы тебе да женилку подрезать, так девочки обидятся. Но учти, обидишь их, получишь у меня. Я снох в обиду не дам!
– Понял, принял, – я поднял руки, типа сдаюсь, – вот найду Юлю, Иви Андре вылечит, и приедем все вместе погостить. Ты лучше расскажи, что дальше было. Это церковники про ритуал рассказали?
– Да, – мама салфеткой вытерла слезы и взялась за зеркальце. – Я поначалу не поверила, что из другого мира. Но патриарх был довольно убедительным и знал такие подробности, которые, кроме Юры, рассказать ему никто не мог. Правда, ничего конкретного, все на домыслах, но в целом картина получалась именно такая. А главное, мне показали результаты обследования, мои и ваши. Оказалось, источником телепатического дара служит мозг, и у нас всех, кроме младших, в затылочной и височных долях были зафиксированы аномалии, которые активировались во время чтения мыслей. Так вот, у тебя они тоже были слишком большими.
– Два источника начали конфликтовать и в итоге чуть меня не убили, – я задумался. – Звучит правдоподобно, но я хотел бы увидеть снимки.
– Потом покажу тебе наши с Анькой последние томографии, – кивнула мама, – а твоя старая должна быть у Митрофанова. Его убедить было гораздо сложнее, чем меня. Он пока сам все не проверил, категорически не соглашался на ритуал.
– А ты? – я хитро прищурился. – Я не осуждаю, просто любопытно.
– Я… я была готова на всё, лишь бы тебе помочь, – грустно улыбнулась мама, комкая салфетку. – Ты просто не представляешь, как это страшно, когда твой ребенок мучается, плачет от боли, а ты ничего не можешь сделать. Как вспомню, мороз по коже. Жутко просто. Аня, кстати, от тебя тогда вообще не отходила. Держала за руку и рассказывала сказки.
– Она это помнит? – я улыбнулся, представив эту картину.
– Нет, – мама покачала головой, – слишком сильное потрясение. Я решила, что для нее лучше будет без него. Ты извини, что я так поступила, но тогда я не могла по-другому. А сейчас… могу попробовать вернуть, но ты уверен, что оно вам нужно? Там нет ничего, кроме боли. Я бы сама с удовольствием все забыла, но, к сожалению, это невозможно.
– Я считаю, что ты должна рассказать Аньке, – я твердо взглянул матери в глаза, – и пусть она сама решает. Я же ничего менять не хочу. Уж извини, просто не желаю, чтобы в моих мозгах снова кто-то ковырялся. Может, это уже паранойя, но так мне легче.
