— Привет, — сказал я. — Извините за вторжение в субботнее утро.
Ребекка стремительно вскочила на ноги. Я виновато улыбнулся и невозмутимо огляделся по сторонам.
— Красиво у вас тут.
Чудесный сад, наверняка метров сто в длину. До самого пляжа.
Остальные двое за столом молча смотрели на меня, неуверенные, как им истолковать реакцию хозяев. Я пришел им на помощь:
— Простите. Я, конечно, должен представиться. Мартин Беннер, старый знакомый Дидрика и Ребекки.
Я поклонился сначала женщине, потом мужчине. Оба сердечно улыбнулись. Они говорили на редкостно четком датском, явно в расчете на шведскую публику. Сказали, что им приятно познакомиться. Я кивнул: дескать, мне тоже. Дидрик попытался прервать мою шараду:
— Мартин, чем мы можем тебе помочь?
— Очень многим.
Я красноречиво поднял брови.
— Может быть, зайдем в дом? — сказал Дидрик.
— По мне, так не стоит, — отозвался я.
В этот миг послышались детские голоса. Оба ребенка говорили по-датски, но один — с шведским акцентом. Мальчик и девочка. Они выскочили из кустов чуть поодаль, возле большой яблони. Впереди бежала девочка в индейском костюме. Мальчик, темнокожий, как и я, пригнувшись, бежал следом. Себбе. С виду веселый, целый-невредимый. Какое облегчение. Дидрик не бил детей. Да и больным мальчик не выглядел. Все вроде бы в порядке.
— Фантастика, — с широкой улыбкой сказала датчанка. — Он так окреп!
Я озабоченно посмотрел на Дидрика и Ребекку:
— Он болел? Как огорчительно, я не знал.
— Мартин, пойдем в дом.
Голос он не повысил явно только из-за соседей. Я не двинулся с места. Проводил взглядом детей, которые стрелой мчались по саду, больше похожему на парк. Мальчик бежал быстро и пружинисто.
— Сейчас я тебя догоню! — крикнул он девочке.
Но не догнал. На самом деле отставал от нее на несколько метров.
— Ха! — воскликнула девочка и повернула.
Побежала к воде. Себбе припустил за нею. Никто не бегает быстрее, чем униженный мужчина.
И никто не рискует больше, чем тот, кому почти нечего терять. Я видел, как его босые ноги топают по траве, синяя рубашонка раздувается на ветру. И тут я понял.
— Мио! — крикнул я. — Мио!
Он резко остановился. Так резко, что даже упал. Потом медленно повернулся и посмотрел на меня. Большими, широко открытыми глазами.
— Папа?
36
— Черт побери, Мартин, хватит!
Голос Дидрика звучал таким явным и громким предостережением, что это не укрылось ни от кого. В том числе и от детей. Девочка замерла на бегу, обернулась к нам, взрослым.
Дидрик махнул им рукой:
— Все хорошо. — Он попытался улыбнуться. — Нам просто надо выяснить одно взрослое дело.
Но мальчик уже направился к нам.
— Ты мой папа? Да?
Его слова разбудили ужасные детские воспоминания. В детстве я ни разу не видел своего отца. Жил с блондинкой-матерью и такой же блондинкой-сестрой и, встречая на улице темнокожего мужчину, всякий раз думал: может, это он? Пока мне не сравнялось десять, я был одержим мыслью, что мой папа где-то здесь, что я могу отыскать его, если только постараюсь. Увы. Сколько ни искал, сколько ни расспрашивал, я так его и не нашел.
Ребекка бросилась навстречу мальчику:
— Себбе, это просто наш знакомый. Он не твой папа.
Соседи, открыв рот, смотрели то на Дидрика, то на Ребекку. Дидрик попытался объяснить ситуацию:
— Вы же знаете, мы его усыновили. И сейчас он как раз в том возрасте, когда ему хочется побольше узнать о своем происхождении.
— И узнать свое имя, — сказал я.
Если бы взгляд мог убить, я бы испустил дух еще несколько секунд назад. Сердце стучало, как молот, но я был пока жив.
— Мама, что тут такое? — спросила девочка.
— Да ничего, по-моему, — сказала женщина, беспокойно покосившись на Дидрика.
— Совершенно ничего, — сказал Дидрик тем же тоном, каким только что обращался ко мне.
Интонация заставила гостей действовать. Кому охота попасть под горячую руку. Мужчина встал:
— Мы, пожалуй, пойдем. Спасибо за кофе.
Женщина тоже встала. Девочка подбежала к ней, взяла за руку. Ребекка стояла на газоне, обнимая Мио. Выглядела она испуганной.
Соседи попрощались. Интересно, они еще придут сюда? — подумал я.
— Я все объясню в другой раз, — сказал Дидрик.
Он определенно был настроен оптимистичнее, чем я.
Соседи ушли. Ребекка тоже. Не выпуская руки мальчика, она скрылась в доме.
— Что ты собираешься объяснить, Дидрик? — спросил я, когда мы остались вдвоем. — Ведь лично я не намерен ждать другого раза.
Дидрик стоял молча, засунув руки в карманы брюк. Взгляд его был устремлен в какую-то далекую точку у воды. Грудь поднималась и опускалась в такт дыханию. Вдох-выдох, вдох-выдох. Выглядел он в точности как всегда. Как симпатичный, холеный мужчина в расцвете лет. Добросердечный и открытый. Не как садист и мучитель детей или убийца.
Наступившее молчание мне не нравилось.
— Этот мальчик не Себбе, — сказал я, просто чтобы нарушить его.
Дидрик наконец оторвал взгляд от моря:
— Ты-то что об этом знаешь? Тебе же наплевать на детей. О собственном ребенке толком не думаешь.
Я пропустил оскорбление мимо ушей.
— Верно. Я не знаю, как выглядит Себбе. Но, вопреки всем твоим стараниям этому помешать, я видел фотографии Мио. И не в пример другим, могу отличить одного чернокожего ребенка от другого. Мальчик на лужайке — сын Сары Техас. Что ты сделал со своим собственным ребенком?
Щелчок донесся слева, из дома. Я сразу узнал его и понимал, что́ увижу, когда машинально повернул голову.
— Уходи.
Ребекка стояла в дверях, с ружьем в руках. До ужаса спокойная. Как и я, к собственному большому удивлению.
— Ты с ума сошла? — сказал я. — Собираешься застрелить меня прямо здесь? Безоружного? Хладнокровно, средь бела дня, посреди района вилл?
Я покачал головой и, пока она размышляла над моими словами, сел в одно из кресел у стола. Спинка была высокая, достигала до линии волос у меня на шее. Я удобно откинулся назад.
— Давай. Стреляй, пока я тут сижу. А потом объясняй полиции, почему застрелила человека, сидящего за завтраком.
— Они тебя не найдут.
Она подошла ближе. Дидрик наблюдал за происходящим, но не вмешивался. Хотя я видел, он далеко не уверен, что одобряет оборот, какой приняли события.
