О да, конечно. Страх потерять Люси захлестнул меня, и я забормотал:
— Я просто хотел защитить тебя и Беллу. Неужели непонятно? Не хотел, чтобы ты слишком много знала, если явится полиция и начнет задавать вопросы.
— Боже мой, какая забота! Где ты? Отвечай и не лги.
Я затормозил на красный.
— В Хьюстоне.
В трубке воцарилось молчание.
— Люси?
Я слышал, как Белла что-то сказала. Люси вроде бы шмыгнула носом. Так бывает, когда она плачет.
— Прости, детка. Прости.
— Не называй меня деткой. Как ты мог уехать без нас. Не сказав ни слова. Пропади ты пропадом!
Она плакала. Вне всякого сомнения.
— Я хотел рассказать, но не мог.
— Почему?
— Я же сказал. Чтобы ты знала как можно меньше, если спросит полиция. Потому что боялся поссориться. Не мог. Но я бы позвонил, Люси, попозже сегодня вечером. Клянусь, я не собирался лгать дальше.
— Очень великодушно с твоей стороны.
Красный сменился зеленым, я тронулся с места. Навстречу про́клятому месту, навстречу своим похороненным грехам, которые снова выбрались на поверхность.
— Есть одна чертовски логичная причина, по которой я здесь. Дидрик кое-что рассказал, и ситуация стала нестерпимой. В общем, мне бы в жизни не выбраться из этой заварухи. Люцифер знал, где Мио, когда поручил мне искать его. Понимаешь? Он просто гонял нас по кругу, меня и Дидрика. Но Дидрик, болван, похоже, доверяет ему. Думает, что сможет оставить Мио у себя, если уберет меня с дороги.
— Мио у Дидрика? Ты видел Мио?
На меня накатили воспоминания. Мио, бегущий по саду. Мио, спросивший, не я ли его папа.
— Да.
Опять тишина. На сей раз я не сумел выжать из Люси больше ни одной реплики. А когда она наконец заговорила, пожалел, что не повесил трубку.
— Наверно, я не смогу простить тебе этого, Мартин.
Ледяной холод у меня в груди.
— Люси, ты должна верить, когда я говорю, что у меня не было иного выбора, что я мог только солгать тебе.
— Как и раньше, когда ты не рассказал, что убил человека?
Ужасно, что она говорит такие вещи при Белле. Вдобавок я едва не запаниковал при мысли, что она так решительно уходит от меня именно сейчас, когда я готовлюсь к важнейшей встрече в моей жизни.
— Послушай, — сказал я. — Я понимаю, ты страшно зла. Как понимал, что ты разозлилась, когда я позвонил Веронике, или Ракель, чтобы переспать с ней. Я… я поступал неправильно. Черт знает сколько раз. Но теперь, именно теперь я думал, что действую правильно. Я же хотел защитить тебя. Не вредить тебе. И… я люблю тебя, за то, что ты заботишься о Белле. За то, что ты была со мной в этом кошмаре.
Тут пришлось сделать паузу, потому что меня душили слезы, я не мог говорить. Мы так редко говорили, что любим друг друга. Я — потому что считал, что это само собой разумеется, а Люси… н-да, я как-то не задумывался почему. И это пугало.
— Ты слышишь, Люси? Я люблю тебя.
Она опять заплакала:
— Этого недостаточно, ты же сам понимаешь. Недостаточно, когда ты ведешь себя так.
У меня тоже потекли слезы. Горячие, от них щипало глаза.
— Сегодня я встречаюсь с Люцифером.
— Ты с ума сошел.
— У меня нет выбора. Я…
— Ты в самом деле рехнулся. Если ты поедешь на эту встречу, Мартин, всему конец. Конец. Ты слышишь?
Да, ты так сказала.
— У меня нет выбора, — повторил я.
— Наверняка есть. Поезжай домой. Сдайся полиции. Мне хватит недели, чтобы прекратить расследование, заставить полицию увидеть, что натворил Дидрик.
Она верила в то, что говорит, и за это ее нельзя винить. Но она ошибалась.
— Это не решит проблемы с Люцифером, — сказал я. — Пока он жив, всем нам грозит опасность.
— И как ты поступишь? Убьешь и его тоже?
“Тоже” было совершенно излишне. Хлестнуло, как удар бича.
— Первое не было убийством, — сказал я.
Или пробормотал, как бормочут от стыда.
— Кстати, как ты умудрился отыскать Люцифера? Всего за несколько суток?
Наконец-то я мог дать вразумительный ответ.
— По правде говоря, я не знаю, Люцифер ли он. На сто процентов не знаю. Но на девяносто восемь. Этого достаточно. Запомни, Люси: его зовут Винсент Бейкер. Он полицейский в Хьюстоне и брат Тони Бейкера, с которым я патрулировал в ту ночь, когда застрелил парня, думая, что он наркодилер.
— То есть брат того, кого ты застрелил?
— Нет, я же сказал. Он брат моего бывшего напарника.
Слова третьего брата, Саймона, звенели у меня в голове, по-прежнему непонятные. Никто в семье знать меня не хочет. Никто не простит мне содеянного. Не случившегося — содеянного.
Я услышал, как Люси что-то сказала Белле.
— Мне придется заканчивать. Белла устала и проголодалась.
Я сообразил, что в Стокгольме ночь.
— Сколько ты уже за рулем? — спросил я.
— Долго, — ответила Люси. — Летний домик Мадлен не в шхерах.
— Езжай осторожно. Позаботься о Белле. Я позвоню.
Последнее я сказал сдавленным голосом.
— Попробуй только не позвони, Беннер.
С этими словами она отключила мобильник. Я остался одинок как никогда.
44
До места я добрался еще засветло. По дороге остановился в кафе, заставил себя проглотить гамбургер. Не ел, а просто заправился энергией. Чем ближе к нефтепромыслу, тем медленнее я ехал. И тем тяжелее было дышать. А когда я свернул сначала со скоростной магистрали, а потом с обычного шоссе, грудь сдавили исполинские тиски. Дорожные указатели выглядели точно так же, как в тот раз, когда я проезжал здесь с совершенно другой целью. К моему удивлению, местность не изменилась. Последние десять километров я ехал, как и тогда, по щебенке. Ландшафт открытый, скудный, безлюдный. А ведь янки обожают повсюду строить жилье и промышленные предприятия. Как это они упустили здешние квадратные километры?
Прошлый раз у меня в багажнике лежал тяжелый груз. Поэтому я свернул со щебенки и выехал прямо на поле, где затем состоялись похороны. Сейчас я позволил себе остановиться на обочине и последний отрезок пути пройти пешком. Как я поступлю через несколько часов, когда отправлюсь на встречу с человеком, который, возможно, окажется Люцифером, было совершенно ясно: доеду до самого места.
Адский зной. Солнце палило немилосердно, поджаривало меня живьем. Я не понимал, куда иду. Не понимал, как прошлое могло настигнуть меня таким жестоким образом. Разве я не жил достаточно честной жизнью? Разве не действовал правильно? Как когда погибла сестра и я забрал Беллу к себе. Или во всех случаях, когда помогал клиентам, у которых возникали проблемы.