— Что за бред ты несешь? — рявкнула я. — Какой еще зуд? Хрен вам, имперцам, а не зуд! Понятно? Я вообще фригидная… стала!
— Какая?
— Отстань, Зен, и никогда больше не неси такой чуши! Я замерзла, устала и хочу есть!
Все еще смеясь, он ответил:
— Если хочешь, можем погреться в горячем источнике, ведь мы как раз рядом. После можно зайти к Тредену: что-то горячее у него точно найдется. Так что получишь ты и ванну, и горячее перед сном… партнер.
Волшебное слово «партнер» подействовало на меня благотворно. Теперь уже уверенная, что Зен будет верен своему слову, как и я своему, я, фигурально выражаясь, пригладила свои колючки.
— Хочу, — сердито сказала я, памятуя о пришедшем в негодность ботинке.
Глава 18
Когда мы пришли к горячему ключу, стало совсем темно, и мне расхотелось греться.
— Зе-е-ен… — протянула я, бессмысленно оглядываясь. — Ты хорошо видишь в темноте?
— Да.
— То есть ты сможешь отвести меня к дому Тредена и точно не заплутаешь?
— Не заплутаю, — усмехнулся он, швырнул сумку передо мной и сказал: — Иди грейся.
— Ты иди. Я расхотела в воду лезть.
— Не бойся, мэнчи не пойдут сюда с наступлением темноты. Опасаться стоит только хищников, поэтому я останусь стеречь тебя. Ну же, иди. Ты ведь хотела «ванну».
— Не хочу уже. Давай уйдем, — я передернула плечами, съедаемая опасениями, что из темени на нас таращатся множество врагов, и как только кто-то из нас залезет в воду, они непременно явятся. Это изначально была плохая идея: устраивать купание в тайге ночью…
— Хотя бы ноги погрей, — предложил Зен.
После недолгого колебания я согласилась; ступня в прохудившемся ботинке совсем заледенела. Мэнчи устроил свою сумку меж камней у самого берега так, чтобы я смогла на нее сесть. Я села, разулась, закатала штанины повыше, стащила поочередно две пары носков и осторожно опустила ступни в воду.
— А-а-а-ах… — вырвалось у меня. Я уже и забыла, насколько изумительной температуры вода в этом источнике: не просто теплая, а горячая, но совсем не кипяток. Сама природа позаботилась о том, чтобы эта вода не просто согревала, а нежила и расслабляла…
Пока я грела ноги, Зен прошелся туда-сюда, вглядываясь в лес. Затем он встал напротив, сложив руки на груди — фигура, утопающая в тенях — и замер. Я поболтала ногами в воде и вздрогнула, услышав резкий звук.
— Ветка, — лениво прокомментировал Зен.
Я продолжила болтать в воде ногами, но приятные ощущения уже не приносили удовлетворения. Я вспоминала лицо убитого ни-ов, его зелено-карие глаза с густыми опахалами ресниц, его голос, даже запах изо рта — свежий, мятный… также я вспоминала, как его тело упало в яму и звук, отвратительный звук, с которым колья вонзились в…
Чтобы отвлечься, я снова стала смотреть на Зена. Поглощенный ночным мраком, он тоже стал казаться мне призрачным и опасным… конечно, он всегда мне кажется опасным, но теперь к этому примешивалась еще и сверхъестественная жуть. Будь у меня нормальное зрение, было бы не так тревожно находиться в темноте…
— Зачем ты притворялся тогда, что утонул? — спросила я.
— Чтобы узнать, будешь ли ты меня спасать.
— И зачем же тебе понадобилось это узнать?
— Ты хотела меня убить и обещала взглядом, что повторишь попытку. Нужно было убедиться, что моя смерть не главная твоя цель.
— Ха… да мне плевать на тебя, Зен. Я бы точно не стала тратить свои драгоценные силы на твое убийство. Так что можешь расслабиться.
— Не могу, — возразил он, и я с удивлением распознала в его ответе нотки иронии. — Каждый раз, становясь к тебе спиной, я представляю, как ты заносишь руку с оружием.
— О-о, как приятно! Ты боишься меня!
— Но ты боишься меня больше.
— Скорее опасаюсь.
— Боишься, — возразил Зен. — Настолько боишься, что у тебя дыхание сбивается, стоит мне только подойти. А если я тебя касаюсь, то…
— Какая разница, боюсь я тебя или нет? — резко спросила я, прервав его. — Между нами договор, и от участия в охоте я не отказываюсь. Не имеет никакого значения, что мы, мягко говоря, друг друга не любим. Нас объединяет дело. И деньги, я надеюсь.
Желтоглазый ни о чем больше не говорил. Дождавшись, когда я согреюсь, он отвел меня к дому Тредена. Мы шли через ночь в гнетущем молчании — враги, связанные договором. Хоть мы и боялись друг друга, не говоря уже об откровенной неприязни, балансирующей на грани с ненавистью, все же между нами установилось доверие.
Треден обрадовался нам (честно говоря, сложно представить гостя, коему он бы не обрадовался), и предложил пива, которое принес из деревенской едальни. Зен, ухмыляясь, заметил, что мы пришли как раз вовремя, а хозяин дома, уже немного захмелевший, хрипло рассмеялся. К пиву нашлась прекрасная закуска — сухарики, натертые чесноком. Я устроилась на самом краю лавки и, повернувшись к очагу, смотрела в огонь да прихлебывала темное крепкое пиво.
Млад спал у стены, а мэнчи тихо обсуждали новости да обменивались мнениями о том, когда боги залютуют и нашлют морозы, и когда, соответственно, идти на охоту и запасать продукты. Быстро разомлев, я стала клевать носом, но не забывала мотать на ус все, о чем говорили Зен с Треденом. Желтоглазый так ни разу и не обмолвился о своих грандиозных планах по добыче яиц гуи.
Десятый раз зевнув, я поблагодарила Тредена за пиво и легла на той лежанке в углу, где спал раньше Зен. Подложив под щеку ладошку, я смежила веки и утонула в зыбучих песках сна.
…Нос замерз, а это значит, очаг стал остывать. Я пошевелилась и открыла глаза. Ночь, тихо воет ветер, ветки елей царапают дом… В туалет хочется, причем незамедлительно. Я зевнула, потянулась и встала, стараясь производить как можно меньше шума.
В другом углу должен быть ночной горшок (хотя вряд ли грубо слепленная глиняная емкость, прикрывающаяся крышкой, может носить столь гордое звание). Я по стеночке дошла до угла и — о, ужас! — емкости не обнаружила. Куда Треден ее сунул? Небось, к себе поближе передвинул…
В темноте, да еще и с моим зрением шастать по чужому дому в поисках ночного горшка — невыполнимый квест. Я вздохнула, выражая всю скорбь мира, и полезла обратно на лежанку, надеясь, что до утра дотерплю.
— В туалет надо? — спросил Зен тихо-тихо, но совсем рядом со мной, и я чуть не описалась.
Подпрыгнув на месте, я вытянула руку и, натолкнувшись на мэнчи, тихо-тихо, как и он, проговорила:
— Какого лешего ты ко мне подкрадываешься?
— Я должен быть шумным, как ты?
Я фыркнула — тихо-тихо, иначе нельзя — и сказала:
— Вообще-то я старалась быть как можно более тихой. И я действительно хочу в туалет, но горшка на месте нет.
