Нет, не умерли! Ой, как не умерли! Ого-го, как не умерли!
Зен обхватил меня руками за талию, и мне уже не нужно было приподниматься на носочках, я итак уже прочно «зафиксировалась» в его руках. Я коснулась его губ языком и попробовала их разомкнуть, и он, как послушный ученик, приоткрыл рот. Зен и на вкус был приятен... Не случилось того казуса, который иногда случается с подростками, впервые пробующими такие поцелуи, не потекла слюна, не было неловких заминок, Зен очень быстро понял, в чем вся суть. Да и как не понять? Поцелуй он в Ците поцелуй…
Все эти переходы от неуверенности к пониманию невероятно возбуждали; я от себя и десятой доли такого отклика не ждала и сама была поражена силой своих ощущений. Прервав поцелуй, я спросила:
— Нравится?
— Да…
Ни усмешек, ни ухмылок, ни торжества – просто обалделое «да»… Искреннее и потому невероятно чувственное. Как долго я избегала этого, как долго шугалась Зена… Почему? Знала ведь, что он не сделает мне больно, не обидит, не принудит… Он был немножко подпален огнем, и это тоже обостряло ощущения. У меня было чувство, что я нахожусь в руках не мужчины, а стихии… Или все эти ощущения следствие долгого воздержания?
Плевать!
Зен потянулся ко мне уже сам, но я приложила палец к его губам, и сказала:
— Я твоя, ты мой. У меня никаких других мужчин, у тебя никаких других женщин. Только мы друг у друга. Без детей. Ты согласен?
Судя по тому, как он меня поцеловал, он был согласен!
Темнота надежно скрывала нас. Мы двигались дальше и дальше от двери, пока не оказались в углу; Млад остался на своем месте, перед дверью. Я безмятежно таяла в руках Зена, позволяя ему изучать меня, ничего не боялась, ни о чем не думала, пока он не задрал мое платье, и его руки не скользнули между моих бедер.
Вот тогда-то страх проснулся. Действуя инстинктивно, я стала молча и бессмысленно упираться ладонями в грудь Зена. Он замер и спросил:
— Больно сделал?
— Камень в спину впился, — соврала я после секундной заминки. Момент беспамятства, стирающего мысли, условности, страхи, был упущен. Мне срочно, прямо сейчас, захотелось узнать, была ли у Зена когда-нибудь декоративка, есть ли у него опыт, но не смогла произнести ни слова. К тому же все, что пока он делал, говорило о наличии опыта…
Перехватив меня получше за талию и приподняв, Зен втиснулся между моих ног; мне стоило усилий не оттолкнуть его и остаться на месте. Я не боялась самого Зена, но я боялась того, что вот-вот произойдет, боялась, словно девственница. С каждым новым мужчиной это всегда как в первый раз… А если я забеременею? Если отвар из трав, подаренных Леной, не поможет? А если у Зена большой… размер? Вместо того чтобы наслаждаться тем, что сама же спровоцировала, я превратилась в один комок нервов, и только то, как я была распалена до, сгладило ситуацию.
Зен начал входить в меня; тут я не сдержалась и, снова вцепившись в его плечи, попросила:
— Медленно...
Желтоглазый вздохнул, словно я причинила ему боль, но послушал, и начал ме-е-едленно, ме-е-едленно заполнять меня. Вместо того чтобы податься ему навстречу и расслабиться, я напряглась до каменного состояния и схватилась за его плечи. Зен начал двигаться – тоже медленно. После долгого воздержания и от напряжения я ждала боли и неприятных ощущений, но этого не было.
«С размером все нормально», — выдохнула я про себя, и обхватила Зена ногами, чтобы ему было удобнее меня удерживать. Он продолжал двигаться медленно, то ли меня «щадя», то ли привыкая ко мне и своим ощущениям.
Напряженность сделала свое дело, и я так ничего и не почувствовала физически. Зато Зен чувствовал. О том, каково ему, я судила по его дыханию, по бешеному сердцебиению, по тому, как он прижимался ко меня, как менял темп… На пике удовольствия он так прижал меня к стене, что наверняка наделал синяков, но это была незначительная, ничего не значащая боль. Когда все закончилось, Зен разжал руки, опуская меня, и что-то проговорил, но я не расслышала. Он повторил вопрос, и на этот раз я разобрала:
— Тебе не было больно?
Неужели он только об этом и думал? Разочарование было горьким, но я ответила игриво:
— Ты так разгорячил меня, что мне не могло быть больно.
— Но и хорошо тебе не было.
— Откуда ты знаешь?
— Когда женщине хорошо, это слышно.
— А если не слышно, то плохо? — иронически спросила я. — Все нормально, Зен.
Он отстранился, натянул штаны, засопел задумчиво. Я одернула юбку, и украдкой спину пощупала, которая несколько раз ощутимо «поцеловалась» со стеной. Прищурившись, я попыталась выглядеть в темноте Млада и, увидев два желтых смазанных пятна, выдохнула про себя: защитничек рядом. Если кто приблизится, он даст знать.
Повернувшись к своему мужчине, я нарочито весело, чтобы разбавить неловкость, проговорила:
— А Млад подглядывал, бесстыдник!
— Тебе надо вернуться в комнату, — сказал Зен.
Это меня неприятно укололо. Даже не просто неприятно, а очень чувствительно укололо…
— Получил свое и прогоняешь? — спросила я едко.
— Это было ошибкой.
Я ушам своим не поверила. Еще совсем недавно Зен горел, дышать не мог, воздух ртом ловил, тянулся ко мне, и вот на тебе – снова холоден и безразличен, как глыба льда.
— Что ты сказал? — глухо уточнила я.
— Я сказал, что это было ошибкой. Возвращайся в комнату.
А вот это уже бы не просто укол, а удар. Под дых.
— Ошибка? — повторила я громко, не заботясь о том, что нас услышат. — Немедленно скажи, что ошибка – это твои слова, или я не знаю, что сделаю…
— Ира… пойми меня.
— Попытаюсь!
— Ты хрупкая, слабая, и мне страшно даже коснуться тебя… понимаешь? Я не могу расслабиться, потому что если я дам себе волю, то…
— То что? — продолжила я за него. — Боишься, что сделаешь мне больно?
— Да, — выдохнул он.
То, о чем Зен сказал, я итак прекрасно прочувствовала. О, да, я отлично ощущала, как неуверенно дрожат его руки, как он прислушивается ко мне, как тщательно отслеживает, не причинил ли мне боль… Не одна я была напряжена.
— У тебя были декоративки? — тихо спросила я.
— Были.
— Им ты тоже боялся причинить боль?
— Нет. С ними все было иначе. Они сами хотели этого.
— А я что, не хотела?
— Мне кажется, ты себя заставила.
Я хотела возразить, но промолчала. Зачем врать, если все очевидно? Зен заметил, как я морозилась, точно так же как я заметила, что он нервничал… А ведь какая была огненная прелюдия, какие были поцелуи! Все вело к тому, что будет горячо, а на деле – Арктика.
