Я вспомнила, как этот самый Хинто нес меня в когтях, как гудело в ушах, как болели глаза, и подумала, что не всякий человек может полетом наслаждаться… Хотя, наверное, сверху, на гуи, в закрепленном седле, в подходящей закрытой одежде, полет воспринимается иначе.
У входа в башню нас встретил второй всадник Утхада, рыжий друг Вазрага. Увидев нас, он усмехнулся:
— Что, Фланка, решила накормить Хинто нежным мясцом?
Всадница фыркнула и, вздернув подбородок, сказала:
— Мой гуи людей не ест.
— Такую – съест, — глядя на меня мерзейшим взглядом, тем самым, после которого остается ощущение, что тебя облапали, произнес рыжий. — Я бы съел…
— Нет, — возразила я. — Подавился бы и умер.
— Правду говорят: языкастая дрянь, — снова усмехнулся второй всадник.
— Вдарить тебе? — поперла на него Флана. Девушка была гораздо выше и крупнее этого рыжего хама, и вполне могла навалять ему. Это понимали обе стороны, так что всадник, в третий раз усмехнувшись, все-таки дал нам дорогу.
Мы быстро юркнули в дверь, прошли мимо огромных куч сена к лестнице, ведущей наверх.
— Ты не бойся, Ира, никто тебя не тронет, — сказала Флана. — А если попробуют, я им руки сломаю, вот!
«Да, да… Вот только когда Вазраг всерьез мне угрожал, ты чуть не умерла от страха. Получается, только его ты боишься, прелесть моя двухметровая?»
Флана сводила меня на второй и третий закрытые ярусы, показала, где хранятся амуниция всадников, ремни и застежки, а также седла и сооружения для перевозки грузов и пассажиров. Флана разрешила мне залезть внутрь одного из них. Усевшись на мягком сиденье, я закрепила себя ремнями, и, выглянув в щель, через которую можно было смотреть, спросила, летала ли сама Флана когда-то в такой штуке. Девушка ответила, что летала, и начала бешено трясти «перевозку», имитируя полет на гуи. Вместо того чтобы испугаться, я рассмеялась, и взяла с всадницы обещание, что она обязательно меня вот так «полетает».
Затем я, еле выпутавшись из ремней, вылезла из этой тесной перевозки и стала рассматривать все остальное. Чего там только не было! И железные крепления, и веревки, и оружие, и всякие щипцы, склянки с мазями, жиром… Флана трещала без умолку, поясняя, что для чего нужно, но я не запоминала – слишком много сбивчивой информации.
— Теперь к Хинто! — блестя глазами, сказала всадница, и крепко ухватила меня за руку. — Решетки уже закрыты, надо и панели закрыть. Сначала я одна зайду, отгоню гуи за перегородку внутреннюю, решетчатую, которая ярус на две части делит, а ты потом. Хинто сонный будет, орать не станет, но если что, выходи за дверь. Но ничего не будет, обещаю! Пока совсем не стемнеет, постоим, посмотрим на него, на закат… Это я обожаю тоже! Ты только это, смотри, не поскользнись, иногда Хинто так по обгадит, что и ступить некуда… Упадешь, а там камень, солома-то не особо поможет, и считай потом косточки…
— Знаешь, Фланка, — опасливо протянула я, — пожалуй, не стоит мне подниматься. Ни к чему ни себя, ни гуи нервировать.
— Идем-идем! Гуи они это, к людям привычные. Ванде сюда часто поднимается, Драган, и мальчишки тоже бегают на гуи глядеть, и никогда ничего. И с тобой ничего не случится! Ты же со мной!
«Вот этого я и боюсь».
Что бы я ни решила, Флана уже тащила меня за собой, а учитывая ее габариты и силу, у меня не было шансов на освобождение. Смирившись, я перестала упираться, и последовала за девушкой к лестнице. Поднявшись на нужный ярус, мы подошли к двери, которая закрывалась на обыкновенный засов.
Флана отрыла ее и вошла внутрь, я же, встав за дверью (какая-никакая, а преграда) и вооружившись третьим глазом, осторожно выглянула из-за нее. В розово-желтом закатном свете можно было разглядеть покореженные каменные стены, перегородки, тоже покореженные, пол, устланный соломой и заляпанный серо-бурыми испражнениями, остатки мяса, пух… Воняло знатно; я поморщилась, но быстро привыкла. Флана зашла за перегородку, так что я не могла ее больше видеть, зато могла слышать – ее шаги, голос, объясняющий, что у нас гости, и гуи…
Раздался скрежет, затем скрип, и всадница позвала меня:
— Ира! Иди сюда! Я закрыла Хинто!
— Точно? — крикнула я.
— Точно!
«Она не настолько бесшабашная, чтобы обманывать», — сказала я самой себе и, набравшись храбрости, вошла внутрь. Осторожно пройдя по соломе, я выглянула за угол, и, разглядев, что перегородка действительно есть, и что гуи по ту сторону, подошла к всаднице; в спину дул ветер, закатный свет удачно лился в нужную сторону. Девушка взяла меня за руку и подвела к самой перегородке.
— Посмотри, какой он, — влюбленно проговорила она.
Хинто давно уже почуял меня, но близко к перегородке не подходил. Я видела его смутно, потому как он скрывался в тени, но могла угадать размеры, да и его белые штанишки из перьев выделялись.
Флана стала рассказать о своем друге и подманивать его подойти поближе, но эта громадина явно меня опасалась, как и я ее.
— Сонный, — вздохнула разочарованно всадница. — Ладно, идем на закат поглядим!
Против этого я ничего не имела. Подойдя к решетке, мы стали смотреть на долину; окно моей комнаты выходило на горы, так что я была рада поглядеть на что-то другое. Ухватившись за решетку, я стала любоваться закатом. Смазанный кружок солнца медленно исчезал где-то за холмами, гасли яркие закатные краски, тускнело небо…
— Красиво, да? — спросила Флана.
— Да, красиво, — ответила я.
Мы обе не отличались особенной поэтичностью и не могли словесно отобразить то, что видим, но слова бы тут только помешали. Так что мы делали единственно правильное – смотрели, думали…
Я покосилась на Флану, и, увидев, какое у нее одухотворенное лицо, улыбнулась. Когда она рассказала мне про Вазрага, я подумала, что здесь, в Утхаде, девушка несчастна. Но это не так… У нее есть Хинто, полеты, башня, вот эти закаты, есть предназначение, цель, работа, обязанности. Это ли не счастье, быть на своем месте и делать, что нравится?
А я давно уже не делала ничего для души, не рисовала… Потому что я не живу здесь, в этом мире, а выживаю. Единственное, что я сделала не для выживания, а вопреки – это та близость с Зеном, в темноте, в коридоре…
— Все, — вздохнула Флана, — свет ушел. Надо закрыть решетки панелями.
— Подожди, — попросила я. — Дай еще немного посмотреть на небо, на звезды…
— Знаешь про Циту? — спросила всадница. — Это наша звезда. Она освещает и согревает наш мир. Ванде рассказывала мне, что по ее лучам к нам спускаются боги.
Я тут же навострила ушки и стала задавать уточняющие вопросы, но Флана, как оказалось, знает не более чем Треден. Внезапно откуда-то сверху раздался звук крыльев, и нечто темное спустилось сверху и вцепилось когтями в решетку. От неожиданности я беззвучно бухнулась на задницу, причем бухнулась на испражнения Хинто.
