Великая матерь Мэзавы или как там ее сильно ошиблась, отправив в приграничье Вандерию, у которой нет ни качеств лидера, ни качеств руководителя. Жизнь крепости организовывал Драган, а защиту крепости – Вазраг. В чем заслуга Вандерии? В удачном распределении ролей?
Этого мало, черт возьми! Что бы сталось с Утхадом и с нами в частности, не вмешайся Драган, не найди он мне смарагд? Представить страшно! Я смутно помню, что происходило тогда: мне нужно было руководить Вандерией, и при этом следить за тем, чтобы меня не пришибли в этой давке и суматохе. О чем я говорила устами Вандерии? Что делала? В памяти словно провал случился; такого не было тогда, когда я первый раз подчинила человека.
Я пришла в себя день спустя – голова ватная, тело слабое. Рядом были Флана и Млад; волк лежал рядом на кровати. Мне хватило сил лишь на то, чтобы немного поесть, выпить воды, да в туалет сходить, после чего я снова заснула. Когда я проснулась в следующий раз, с головой было лучше.
Тогда же я и узнала подробности того памятного «судейства». Слушая рассказ Фланы, которая сама узнала о случившемся от других, я восстанавливала по крупицам свои собственные воспоминания. Для начала я приказала всем успокоиться, причем весьма недипломатичным образом: крикнула, что если мужчины немедленно не остановятся, то я буду вынуждена написать о бунте в Свею Ноглану, и всех сожгут здесь, а если я пострадаю, то по столичной традиции (выдуманной, конечно!) зачинщиков оскопят. Подействовало – внимание я получила. Продолжила я тем, что велела всем занять свои места и помалкивать, пока говорит мэза, и пригрозила, что любой окрик или возмущение будут наказаны вырыванием языка. Далее я рассказала жителям крепости всю правду о том, что произошло тогда, когда был убит Кетней, и за что он был убит. Я не размусоливала, не оправдывалась, не толкала длинных речей – просто объявила о том, что случилось и что дальше последует. В частности, велела заняться мертвыми, а имперцев не трогать и запереть. После этого я приказала разойтись и заняться делами.
Вот, собственно, и все… Что еще я заставила сделать Вандерию, я не помнила, хоть убей. Но раз Треден и Зен были в порядки, значит, я внушила комендантше то, что надо. Нас не трогали, я восстанавливалась в нашей комнате под охраной Млада и Фланы. Зен и Треден были в заключении, и это логично: было бы глупо ни с того ни с сего тогда приказать опустить их, особенно после того, как их держали связанными в темнице.
Разумеется, позволить себе отлежаться недельку я не могла, нужно было действовать дальше и что-то делать с Вандерией. Как только мне физически стало легче, я попросила Флану отвести меня к ней. То, что комендантша сразу и без промедлений меня приняла, убедило меня в том, что она действительно под моей властью. С этого момента можно было уже ничего не бояться, но стало ли мне от этого легче?
У нас обеих вид был так себе из-за сильного психического напряжения. Не тратя времени и ни в чем не сомневаясь, я подошла к Вандерии вплотную и открыла ее разум с помощью смарагда, который держала в руке.
Страх… я предсказуемо упала в страх, целый океан страха.
Вандерия боялась, что я поступлю с ней жестоко, что унижу, что разрушу ее руками Утхад и расправлюсь со всеми, кто меня обижал или задевал. Да, она боялась многого, и от паники, которую внешне не могла выразить, начала задыхаться. О, да… мне знакома эта паника и эта беспомощность, когда ты заключен в своем собственном теле и без разрешения не можешь и слова вымолвить.
«Страшно?» — спросила я. Спросила без участия языка и губ, мысленно. Странный вопрос, ведь ответ мне известен.
Не убивай меня!
«Убивать? Зачем? Вазраг уже наказан. Ты тоже».
Чего ты хочешь? Золото, гуи? Я все тебе дам, все, что пожелаешь… могу устроить тебя в укромное место на побережье, где ты сможешь жить, как хочешь, без присмотра. Только, молю, не вреди мне… я старая женщина, дай дожить в покое. Верни мне волю! Верни мне мое тело, верни мне меня! Пощади меня, ведунка!
«Ведунка»… Так вот кто я.
Я внимательно посмотрела на Вандерию и с удивлением поняла, что не злюсь на нее, более того – ничего не чувствую. Я выгорела за эти несколько дней эмоционально, и всякие чувства пропали. К действиям меня подталкивал только разум, и никакого душевного участия; не осталось моральных сил. Такого ступора не было зимой, когда я впервые применила внушение. Тогда все было проще…
Ведунство всегда дается такой ценой или это только у меня так?
Вандерия предложила мне сделку: она сделает все, чтобы мы отправились на побережье на юге Мэзавы и жили там уединенно, как хотим, при этом пообещала, что Арта останется с нами, и в довесок золота, драгоценностей и безупречную репутацию. Бедная комендатша была готова предложить мне сахарные условия, лишь бы я убралась отсюда. Она тряслась от мысли, что я захочу остаться и контролировать ее до конца жизни.
Если бы я хоть что-то чувствовала, то, наверное, испытала бы мстительное удовлетворение. Но я ничего не почувствовала.
Передо мной не стоял выбор: улететь или остаться. Утхад был для меня клеткой, здесь я задыхалась от несвободы и несправедливости, и когда я оживу немного, то возненавижу здесь каждый камешек… Я улечу, уеду, убегу отсюда, но не останусь ни на один лишний день, час, минуту…
Я начала исследовать память Вандерии, чтобы узнать, что ей известно о ведунстве. Как оказалось, не так уж много и совсем мало полезного: всяческая дребедень о том, как сварить кожицы жаб в молоке козы, чтобы получить крем, разглаживающий морщинки, множество способов отбелить кожу, пиявочные методы собирания чужой энергии… Ведунство интересовало комендантшу только с косметологической точки зрения, если перевести на наш язык. Она хотела отсрочить дряхлость и беспомощность своего уже очень старого тела; оказалось, что лет ей не шестьдесят, как я думала сначала, а на двадцать больше.
Убедившись, что ничего по-настоящему полезного о ведунстве она не знает, я спросила о вратах в лесу, не особенно надеясь что-то узнать, однако ответ последовал без промедлений.
Врата богов закрыты и очень опасны, — сказала мысленно Вандерия. — Только тот, у кого есть ключ, может к ним приблизиться.
«Какой ключ?»
Меня не посвятили в эти тайны. Знаю лишь, что врат много, что есть врата истинные и ложные. Открывая ложные врата, мы впускаем смерть, а открывая истинные – впускаем богов. Только Великая матерь знает, где находятся истинные врата, когда и как их можно открыть. Только у нее есть ключ… Ну, и у отцов Ниэрада. Нынче врата богам открывает Мэзава.
«Зачем открывать богам врата?»
Чтобы они могли войти и забрать дань.
«Какую дань?»
Это тайна.
«Почему врата так страшно шумят?»
Чтобы люди не подходили. Все, что связано с богами в Мэзаве, касается только Великой матери.
