— Не бойся, дитя, — услышала я бархатный голос, — подойди.
Я пошла вперед.
Глава 27
Она оказалась высокой, как Зен или Флана, и была облачена в белое простое одеяние, без аксессуаров и украшательств – ни пояса, ни золотой вышивки. Волосы прикрывал белый же платок, лицо было скрыто под вуалью. Я забыла, как дышать, разглядывая ее, но, в общем, глазу не за что было зацепиться, кроме белого цвета. Из того, что увидела, я могла сделать лишь один вывод: женщина высокая и статная.
Что надо делать при встрече с Великой матерью? Поклониться? Я поклонилась, и почувствовала, как ткань платья прилипла к крови на коленке.
— Кровь? — заметила Верховная мэза.
— Упала, пока шла к вам.
— Покажи.
Я задумалась на секунду и приподняла платье, открывая колени. Выглядело это совсем не так страшно, как ощущалось. Великая матерь тоже так решила.
— Пустяки, — проговорила она, и, как мне показалось, улыбнулась. — Открой лицо, дитя.
«Если я открою лицо, она меня узнает и, возможно, сразу позовет прислужников. Мне этого не надо. А вот что надо – это увидеть ее глаза».
Я сделала вид, что собираюсь открыть свое лицо, затем резко шагнула к Великой матери и откинула вуаль с ее лица. Меня интересовали только глаза; они оказались темно-карими. Я попробовала войти в ее сознание, но не смогла. Тогда я попробовала еще раз, и снова не вышло.
Черт!
Я застыла на месте и стала таращиться на Великую матерь; теперь уже мой взгляд панически бегал по всему ее лицу, отмечая, что лицо это принадлежит женщине лет сорока пяти и что черты его заурядны, даже безлики. Ни одного намека на исключительность, особенность, необычность…
Я еще раз предприняла попытку войти в ее разум и снова неудачно.
От стресса и усилий меня бросало то жар, то в холодный пот, виски словно сжимало обручем. Я была слабее обычного из-за того что потратила силы на управление Ситарой и потому что была беременна. Но, может, все-таки получится на четвертый раз?
Не получилось.
— Опасная забава – ведунство, — произнесла Великая матерь задумчиво. — В него легко заиграться. Ты ведь самой себе вредишь, свои же силы черпаешь.
— Это мое единственное оружие.
— Зачем тебе оружие? Разве тебе угрожает опасность?
— Это вы мне ответьте…
— Ты в безопасности, — уверила Великая матерь. — Как и любая другая женщина, оказавшаяся в Мэзаве.
Из меня вырвался нервный смешок, который перерос в истерический смех. Мне совсем, абсолютно не было смешно, это была непредсказуемая реакция, и я не могла ее остановить. Меня затрясло.
— Тише, тише… — прошептала Великая матерь, и сделала то, от чего меня в самом деле перестало трясти – обняла. Ощутив ее руки на себе, я замолкла, и это тоже была непроизвольная реакция. — Ничего не бойся.
«Не бойся»? Легко ей говорить… Я стала делать серию глубоких вдохов-выдохов, пытаясь успокоиться. Где-то на десятом выдохе мне стало легче, и я перестала трястись.
Великая матерь отстранилась от меня и в свою очередь откинула вуаль с моего лица. Узнав меня, она не выказала удивления.
— Что тебе нужно? Зачем ты пришла ко мне обманом?
— Только так я могла к вам попасть, — ответила я, ощущая, как капля пота течет по виску. — Только вы можете дать мне ответы.
— Неслыханная дерзость, но я прощу ее тебе. Следуй за мной.
Мне показалось, что света стало меньше, или же мои глаза к нему притерпелись, так что я смогла разглядеть какие-то детали обстановки. Совершенно обычный диван вырисовался в этом свете, обычный столик… необычны только само помещение, освещение и воздух в нем. Я как-то дошла до дивана и опустилась на него.
Великая матерь – белая на белом – отошла ненадолго и появилась со стаканом. Она протянула ему мне, и я взяла его. Вроде бы в нем была вода, но я не была уверена, и, хотя мне очень хотелось пить, пить я не стала. Мало ли…
— Это всего лишь вода, — произнесла Верховная, и присела рядом.
— Извините, но пить не буду.
— Как и говорила Ситара, ты действительно особый случай. Ведунство дало тебе власть над имперцами? Так ты смогла сбежать?
Я кивнула, продолжая держать стакан в руках. Он был прохладный, это было приятно.
— Я рада, что ты смогла сбежать. Так что ты хочешь знать?
— А вы ответите? Нахальной нарушительнице, которая обманом к вам проникла?
— Отвечу. Мне интересно, о чем ты спросишь.
— О вратах… я хочу знать о вратах.
Великая матерь улыбнулась.
— Ведунка, интересующаяся вратами… С твоими способностями ты могла бы хорошо устроиться в любом уголке Мэзаве и с течением времени обрести очень высокое положение. Но вместо этого пришла ко мне, чтобы узнать о вратах… Что ж, раз ты знаешь о вратах, значит, знаешь, куда они ведут. Всех, кто узнает эту тайну, интересует одно. Хочешь пройти через врата и оказаться в мире богов? Не получится. Для этого нужен ключ, я тебе его не дам. Но даже если бы он у тебя был, ты бы умерла при попытке пройти или была бы убита позже, ведь у врат со стороны мира богов есть стражи. Надеюсь, мой ответ покажется тебе исчерпывающим. Врата закрыты не просто так, Ирина. Мы должны оставаться там, где родились. Каждому свое место.
— «Мы должны оставаться там, где родились»… — повторила я. — Поверите ли вы мне, если я скажу, что родилась не в вашем мире?
Она снисходительно на меня посмотрела: ну да, ну да.
— Говорите, я должна была умереть или убита стражами? Не было никаких стражей, когда я прошла в ваш мир. Не было ничего, никого… я вообще не заметила перехода. То, что мир другой, я поняла не сразу. Я попала в двенадцатый ов-вен осенью, и вот уже лето… Вы упоминаете про «миры богов», но тот мир, откуда я пришла, населяют обычные люди. Такие, как я.
— Но ты не обычная, — возразила Верховная; очевидно она совершенно не верила мне. — Ты ведунка.
— Если верить тому, что я узнала, ведуны и ведунки это и есть обычные люди, у которых проявились некоторые способности. Я человек, просто человек, как вы.
Это вот «как вы» я добавила специально. Что она ответит? Возразит ли?
Великая матерь осталась невозмутимой. Плавно переменив положение на более удобное, она начала расспрашивать меня, как именно я прошла через врата, выведывать подробности. О Лене я умолчала, не желая ее подставлять – всякое может быть. Чем больше я говорила, тем сосредоточеннее становилась Верховная мэза. В какой-то момент она даже немного нахмурилась.
— Говоришь, прошла через врата осенью? — спросила она; это был уже не тот невозмутимый и приятный голос уверенного босса, в нем появилось раздражение.
