— Ничего ты не получишь, — проговорила я.
Я возвратилась к месту, откуда переместилась, попыталась отыскать следы мэзавцев, но побоялась углубиться в лес и потеряться; к тому же на мне было неудобное платье, хлипкая обувь, я была без сил и не имела при себе оружия. Что я могла сделать при встрече с диким животным? С лисой мне повезло, я напугала ее криком. Но если мне попадется какой-нибудь кабан или рысь, а то и медведь, то пиши пропало. Да и местные тоже не все могут быть законопослушными мэзавцами и при случае могут попробовать напасть, чтобы поразвлечься с женщиной безо всяких условностей. Я решила вернуться к обрыву и влезть на одно из деревьев, чтобы еще раз осмотреться.
Влезть на дерево в платье мэзы – задача невыполнимая. Мне пришлось раздеться до сорочки и снять обувь, которая скользила, и тогда дело пошло лучше. Пыхтя, фыркая и стараясь не глядеть вниз, я залезла достаточно высоко и, найдя хорошую ветку для опоры, начала осматриваться.
Руки дрожали, ноги тоже; здравствуй, страх высоты! Я напрягала зрение, выглядывая в открывшемся пейзаже ориентиры и знаки, и таки кое-что выглядела: вдалеке появились несколько движущихся точек.
Всадники! Я спасена!
Надеюсь, они полетят в нужную сторону, а если нет, я подам знак. К счастью, летели они как раз ко мне. Я крепко держалась за ветки и трепетно ждала, когда же они приблизятся, потому что кроме них у меня надежды не было: мало ли что могло меня ждать ночью в лесу.
Чем ближе подлетали гуи, тем тревожнее мне становилось; очень уж сложные фигуры они выделывали в воздухе… Всего пернатых было пять: они то инертно парили, ловя потоки воздуха, то летели против него, едва ли не врезались друг в друга, сцеплялись когтями и крутились, падали камнем и снова расправляли громадные крылья. До меня доносились короткие яростные вскрики, с которыми они проделывали все это.
Разглядев, что гуи летят без всадников, я стала спускаться и совершила ужасную ошибку – посмотрела вниз, дальше веток. Голова закружилась, и меня повело; я прижалась к стволу и закрыла глаза.
«Спокойно, Ирина, не так уж высоко… смотри только, куда ставишь ноги, и крепко держись. Ты справишься, дикие гуи тебя не схватят, им не до тебя».
Уговаривать себя не бояться – дело безнадежное, так что аутотренинг не сработал. Вся в поту, с трясущимися руками, я едва-едва сползала вниз, тогда как гуи приближались, и воздух звенел от их криков. Хоть бы они не заметили меня и не раззадорились до настоящей схватки; Зен рассказывал, что в таких случаях они орут так, что можно оглохнуть. Да я и сама помню тот невероятный, похожий на оглушительный скрежет по металлу, ор, с которым гуи нападают.
Мне надо было прижаться к стволу и не шевелиться, тогда бы был шанс, что меня не заметят, но я сообразила это слишком поздно. Я поторопилась, когда до земли осталось совсем близко, и спрыгнула; при этом я выпустила ветку, за которую держалась, и та, разогнувшись, шумно ударила по другой.
В спину дало порывом ветра, с головы слетел платок, и волосы разметались в воздухе. Я упала.
Со всех сторон послышались шум крыльев и треск; гуи старались до меня добраться, а ветки им мешали. Я подумала, что, в принципе, можно попробовать убежать, скрыться в лесу, и, вскочив на ноги, предприняла попытку к бегству. Меня сбили с ног; я завопила…
Выпустив из легких весь воздух, я замолкла и сжалась, но никто меня когтями не разрывал и клювом голову не отрывал. Одним слово, меня не торопились есть.
Я открыла глаза и взглянула в глаза смерти, чтобы понять, чего она медлит?
Гуи, который сбил меня с ног, внимательно изучал меня одним глазом и низко опустил клюв…на котором я заметила две борозды. Две борозды!
— Арта, — выдохнула я ошалело, и начала искать другие опознавательные знаки. Девчонка наша молодая, и потому не такая крупная, как взрослые особи, ее серенькое оперение еще не до конца сменилось пестрым…
Это и в самом деле оказалась она, Арта! Не будь я такой паникершей, заметила бы при приближении гуи, что хоть они без всадников, на них остались яркие ремни, указывающие на то, что они не дикие.
Я протянула руку, и она ласково «пощупала» ее клювом.
— Арта, Арта, — бестолково повторяла я; затем вспомнила «кодовые» слова, которым меня научил Зен, и повторила их. Это была лишняя предосторожность, гуи итак меня отлично узнала; если бы она не узнала меня, то другой гуи бы меня с ног сбил и сожрал бы… или отнес в когтях в Северную башню.
Я встала, уже не боясь, что меня разорвут, и прошла под ее крылом. Схватившись за один-единственный ремень на ней, я стала думать, что делать дальше. С одной стороны, мне повезло: меня нашли гуи с Северной башни, которых каждый день отпускали полетать, с другой стороны, мне не повезло, ведь они были без всадников и без «седел».
Я могу привязать к ремню на Арте свое сброшенное яркое платье, и отпустить ее в башню, к Зену. Он непременно поймет, что это значит, и вернется за мной. Но после того, что я провернула, Зен наверняка заперт где-то, его не отпустят, а Великая матерь уверена, что меня вообще нет больше в этом мире, ведь меня боги забрали.
Я покосилась на Арту. Зен учил меня, как влезать на гуи, втолковывал, как удержаться на них… Делать нечего. Судорожно вздохнув, я покрепче взялась за ремень и начала лезть на Арту; она помогла мне крылом. Мои руки скользили по перьям, ладони снова стали мокрые, я скатывалась с гуи, как букашка скатывается со скользкого листика… Арта не стала ждать, когда я устроюсь, просто взяла да оттолкнулась от земли; от этого движения меня на ней расплющило.
Ветки посыпались на нас дождем; треска стало еще больше.
Я не орала. Я молилась.
…Когда я слезла с Арты на верхнюю площадку Северной башни, навстречу мне вышли несколько всадников. Вышли – но не подошли близко. Эти трое здоровенных мужиков с оружием испугались меня.
Правильно, бойтесь.
Я не мэза, я хуже. Меня даже «боги» не приняли…
Ноги у меня дрожали, как желе, из-за долгого мышечного напряжения, то же самое было с руками. Я вся была – напряжение. В одной только грязной порванной сорочке, босая, со всклокоченными волосами, искусанная, я вскинула голову так гордо, словно была облачена в королевский наряд, и процедила:
— Ведите меня к матери.
И повели ведь! Иначе и быть не могло. Пока я была на взводе, пока я была не совсем в себе, пока я пугала, надо было действовать. Я не замечала, как на меня смотрят, не обращала внимания на шепоток и ахи, я шла к цели.
Мне нужна Верховная. Мы должны поговорить.
…Храм Великой матери я покинула ночью, все в той же драной сорочке, босая. Вопросы внешнего вида и самочувствия меня совсем не беспокоили; надо было определиться с другими, куда более значимыми вопросами, и мы с Верховной обсудили их. Это был долгий разговор тет-а-тет, во время которого мы ни разу не отвлеклись даже на глоток воды.
